Дмитрий Сиротин

– Терриконы. Огромные терриконы! Мне ужасно нравится это терпкое, рычащее слово, я перекатываю его на языке, и все повторяю: – Тер-ри-ко-ны! Степка глядит на меня во все глаза: – А что это – три…ри-коны? Я и сам толком не знаю, что это. Какие-то высокие горы из разного подземного мусора, которые появляются около наших шахт. Шахтеры добывают уголь, и в результате вырастают эти самые терриконы. – А почему я их никогда не видел? – удивляется Степка. – Потому что ты мелкий, – снисходительно замечаю я...

– А вы на что эти деньги потратите? – спрашивает Ярослав. – В смысле – на что? – удивляется Вера. – Ну, вот мы потратим на шторы, – говорит Ярослав. – Мама сказала, десять тысяч как раз на шторы хватит. И еще останется даже. За квартиру заплатить. А вы на что? – Да мы ни на что вроде, – неуверенно отвечает Вера. – Просто с деньгами плохо, вот мама и подрабатывает. А я помогаю. – Ну да, и я помогаю, – говорит Ярослав и вдруг пронзительно ойкает: лицо резко обжигает ледяной ветер. Они идут из отстойника чуть позади своих мам...

– Дед, а дед!  А мне уже рюкзак купили. И ручки. Для школы. – Так… Ты не мешай, Стёпка. Чего я там матери-то говорил? – Про анализы, – напоминает мама. – Ну да… Значит, кровь взяли, мочу, взяли, теперь ждать надо… Главное, сказали: не курить. Ни в коем случае. Ну, что скажешь, дочь? Всю жизнь курил, а тут – извольте бросить! – Так правда нельзя же, папа. – Молчи! Много понимаешь. Вместе со своими врачами. Если ещё и курить брошу, так совсем скучно помирать будет. – Папа, да что ты говоришь! С чего...

– Смотри, смотри! Что это? Семка перестал толкаться, тоже посмотрел на небо. Там летит что-то непонятное. Что-то большое, с красными крыльями. Крылья неподвижны. – Птица… – неуверенно говорит Семка. – А почему крылья не машут? – озадачена Алена. – Ну, может, она, это… Парит, – предполагает Семка. – А почему крылья – красные? Разве у птиц бывают красные крылья? И почему она такая большая? – все больше удивляется Алена. – Ну, может, орел какой-нибудь… краснокрылый, – говорит Семка. – Мало ли их, разных...

Я очень боюсь поваленного дерева. Сам не знаю почему. Дедушка чувствует, что я его боюсь, посмеивается надо мной. Да правда – что такого? Дерево и дерево. Лежит себе у забора школьного двора, никого не трогает. Просто оно распилено пополам, или грозой так разорвано, и половина упавшего дерева поднимается вверх. И кажется, будто бедное дерево, умирая, подняло огромную корявую руку. Так и застыло навсегда. – До поваленного дерева? – спрашиваю я, бодрясь. – До него, – ехидно кивает дедушка. – До него – и обратно...

31 мая 1994 года был странный и тяжелый день. Утром умер дедушка. Я тогда впервые столкнулся со смертью близкого человека, и состояние было странное. С одной стороны, печаль и тоска, с другой – дедушка умирал мучительно, умирал почти год, и то, что, наконец, его мучения закончились, нехорошо радовало. А потом с ночной смены пришел отчим. Пришел веселый, собирался праздновать день рожденья: 31 мая 1994 года ему исполнялось 44 года (как мне сейчас). И вот ему сказали, что тесть умер. Конечно, день рожденья тут же отменился...

Мама не купила мне указку. Такую классную, лазерную, ей можно светить в небо, и тогда в небе появляются разные интересные вещи. Череп с костями, например, или белка. Или просто звёздочки красивые. Но мама не купила. Она сказала: – Обойдёшься, и так денег нет! Тогда папа сказал: – Давайте я куплю. Но мама сказала: – Обойдёмся! Папа пожал плечами, и мы вышли из магазина. А потом мы с мамой пошли на речку, и она всё говорила: – Смотри, красотень какая! Прямо сверкает река на солнце! А я говорил: – Угу...

ПРОЩАЛЬНАЯ ЗАПИСКА "Я Вас любил. Любовь ещё, быть может, В разбитом сердце тлеет, не секрет, Но Вы вчера при мне сказали «ложит»… «Повешай свой спинжак на тубарет»… Простите, что союз наш был недолог, Но в слове «поняла» на первый слог Пришёлся Ваш удар...

Во все глаза я смотрю на паровозик. Он такой классный, и как будто специально для моей тумбочки. В комнате темно, и красная лампочка внутри паровозика горит так уютно в этой темноте… Теперь спать мне будет совсем не страшно. – Ну что, исполнила я твою мечту? – улыбается мама. Я молча киваю, завороженный. Я так мечтал перестать бояться! Как только ложился спать и выключал свет, изо всех углов на меня смотрели страшные рожи, и под кроватью, казалось мне, тоже сидит рожа. И только и ждет, когда я...