Наталья Швец

Троица эта: Михаил, Григорий да дядька Афанасий постоянно упрекали, словно ее вина в том была, что столицу покинули и от царского двора отлучили. Батюшка, едва в Углич приехали, занемог сильно. За порядком в семье следить было некому. Так что ей родственники в тяжкую обузу превратились. Постоянно приходилось дела их паскудные разбирать — то девку испортили, то морду кому набьют... Приходилось самой все решения принимать. Был, правда, момент, когда родня опомнилась и попробовала свое мнение навязывать...

Жизнь за высокими стенами обители сильно отличается от мирской. Пробуждаются монахини с первыми петухами. В теплую пору ей это даже нравилось. Солнышко на горизонте алеть начинает, лучами небосвод окрашивает. Птицы радостно поют, душу светом наполняют. От их трелей горечь будто по волшебству исчезала и самой петь хотелось. Марьюшка любила вставать у маленького окошечка и полной грудью свежий воздух вздыхать. Представлялась, как тело жизнью наполняется. Зимой же, когда солнце всходило поздно, глядя...

Крепко прошлое держит царскую вдову держит в своих объятиях, ни на минуту отпустить не желает. Едва забудется, как вновь и вновь золотую головенку родного сыночка представляет. В ушах его голосок тоненький звенит, как он грозится сабелькой острой боярам головы срубить... Иногда видит мужа грозного... Все на нее укоризненно поглядывает, словно, винит за что-то... Порой папенька рядом стоит, виноватый такой. Голову опустил и умоляюще руки к груди прижимает, видать, прощение просит. От всех этих видений сердце сжимает да так сильно, что вздохнуть мочи нет...

Годуновы сполна за грехи отплатили оплатили. Одно печалило: не увидел Борис кончины сына своего. Не рыдал над телом окровавленным, как ей пришлось. Не прижимал к груди своей голову родную и не покрывал поцелуями, в надежде, что откроет глаза. Вот уж кому доля лютая выпала, так это ей. От людей слышала, что дети у Годунова выросли красивые, что было довольно странно. Внешность у Бориса и супруги его ничем непримечательная была. А вот насчет ума и хитрости спорить не будет. Бог щедро наградил их этими талантами...

Инокиня Марфа искренне злорадствовала, когда до нее доходили слухи о переживаниях государя, который, если верить рассказчикам, находился в отчаянии и все думал, как народу помочь. В итоге, в его светлую голову ничего лучшего не пришло, как начать очередное строительство в Москве. В принципе, идея неплохая. Да только всем известно, чем усыпана дорога в рай... Прознав об этом, народ со всех сторон кинулся в столицу. Многие не доходили и умирали по дороге. Даже 1604 год, который наконец-то выдался урожайным, не спас ситуацию...

Пожилая женщина счастливо заулыбалась, вспомнив, как у царя Бориса вдруг перестали ладиться дела в государстве. Чем хуже у него становилось, тем лучше у нее на душе было. Ума взойти на престол хватило, думалось злорадно, когда узнавала об его промахах, а вот удержаться на троне не достает... Справедливости ради, следует признать, поначалу все шло очень неплохо. Мария даже нервничала. Прекрасно знала царя Бориса и не особо в его государственные таланты верила. Мелковат он для государства был. Оттого и удивлялась — как же так? Почему вдруг все так гладко идет? Потом поняла...

Именно в Горицком монастыре ей довелось встретиться с бывшей царицей Анной. Случилось это еще до отъезда последней в Тихвин. По существующим правилам схимницам не разрешалось на свет Божий выходить. Им все время полагалось находиться в подземной кельи и никому на глаза не попадаться. Но тогда по стране великий мор шел и всем надо было молиться о спасении. Игуменья распорядилась всем, в том числе и царственной схимнице, присутствовать на службе в главной церкви. Марьюшка никогда Анну не видела, но слышала, что была она красоты необыкновенной...

Спроси у нее кто, что помогло выжить, не задумываясь ответит: только ненависть к врагам своим. О Боге не думала. Глаза лишний раз старалась не поднимать, на лицо покорную маску одела, а в душе от злобы кипела вся. Ей одной жила. Не хотела злодеям своей смертью радости доставить. Понимала, они об этом только и мечтают. Потому-то играла в покорность и тайно надеялась — придет время, встанет во весь рост, гордо поднимет голову в черном клобуке. Зря что ли матушка-игуменья Нектария учила: надо только...

В новом монастыре и верно гораздо легче жилось. Да и сама обитель богатой считалась, большими землями владела. Не зря же ее княгиня Старицкая когда-то заложила и по своему вкусу и потребностям обустраивала. Многие знатные особы большие пожертвования вносили. Опять же, для царского двора многое что поставляли. В том числе и белорыбицу, за что в монастырскую казну деньги шли. Благосостояние во всем чувствовалось. Кельи находились в стенах монастыря и проживать в них было довольно комфортно. Теплая церковь во имя Божией матери Одигитрии была большая и красивая с трапезной...

Первые годы жизни в обители особенно тяжело дались. Марии казалось, еще немного и она превратится в бесплотную черную тень. Господи, по сей день не поймет, как выжила! Не иначе и впрямь, как матушка Нектария повторять любила, молитва животворящая помогала. Инокиня прикрыла глаза и зябко передернула плечами. В мрачных кельях Николовыксинского монастыря даже летом холодно было. Что уж о зиме говорить! Иногда по утрам волосы к стене примораживало, а ресницы инеем покрывались. Более опытные монахини учили — сразу глаза не открывай, от мороза лопнуть могут...

В монастыре на Выксе собрались женщины, которым чужды такие чувства, как стяжательство и гордыня. Не ведали они о зависти, лжи и гневливости. Трудности, что на их долю выпали, переживали легко, словно шутя. Видимо, то, что прежде пережили на фоне нынешнего дня, им за радость стало. Перекрестятся, прочтут молитву и с легкой улыбкой выполнять послушание принимаются. Молились здесь денно и нощно. Причем, чаще всего не о себе беспокоились. Монахини пребывали в полной уверенности — подобным образом спасут грешные души тех, кто по ту сторону монастырских врат остался...

Как не печально на сердце было, когда из возка стрельцы тащили, но все же обратила внимание на красоту мест, куда по воле царя Федора попала. Ей даже показалось, что сосны прямо в небо макушками своими упираются, того и гляди, голубой покров пробьют. Она и не представляла, что подобное чудо на земле есть. На мягко-коричневой коре можно было рассмотреть янтарные капли смолы, стекавшей к земле. Казалось, что сосны плачут. Впрочем, вполне вероятно, что так оно и было. Оплакивали родимые участь тех, кто сюда попадал...