Екатерина Ларина

Приятна прибыль даже из уборной - куда уходят корни фразы «деньги не пахнут» Широко известна фраза, выражающая чисто деловое отношение к товару, приносящему прибыль – деньги не пахнут. Дошло это выражение до наших дней из первого столетия нашей эры. Автором исторической фразы стал Веспасиан – римский император, правивший в те времена. Не желая упускать ни монеты, которая могла бы пополнить казну, он тщательно следил за всеми, как бы сказали сейчас, бизнес-идеями. Природные средства, которые ещё очень нескоро вытеснит химическая промышленность, использовались повсеместно. Одним из таких «препаратов» была человеческая моча, которая использовалась при дублении кож и отбеливании тканей. Предприимчивый крестьянский внук, ставший императором, ввёл во время своего десятилетнего правления налог на общественные уборные. Собственный сын император упрекал отца за столь постыдный способ получения прибыли, однако Веспасиан, поднеся монету из первой партии полученных с уборных денег к носу отпрыска, спросил его, чувствуется ли запах от неё. Получив отрицательный ответ, правитель сообщил, что это и есть полученные с обложенных налогом нужников деньги. Ещё одна подобная по смыслу фраза была найдена позже в одном из сочинений Ювенала, где отец обучает сына торговым премудростям, говоря в том числе и о том, что прибыль хороша независимо от отношения продавца к товару, будь то ароматные духи либо невыделанная кожа.

Как только Наполеон взошел на престол, он понял, что после всех событий конца 18 столетия демографическая ситуация в стране плачевная. На свет должно появиться как можно больше новых французов, подумал император. «Необходимо повышать рождаемость!» - таков был его приказ. А французское общество тем временем самозабвенно веселилось, не помышляя даже о продолжении рода. Люди отдыхали после революции и военных походов и не желали думать о семьях и традиционных ценностях. Наполеону пришлось взять все в свои руки: военачальников и придворных обязали как можно скорее вступить в брак, а редакторам газет приказали публиковать заметки о знакомстве за минимальную стоимость. И в многотиражках запестрели сотни объявлений. Наполеон всячески поддерживал подданных: собственной персоной поздравлял генералов с рождением детей и становился их крестным отцом, а у новобрачных без обиняков интересовался, когда же они планируют подарить Франции нового гражданина. Как-то раз он встретился с мадам Элизой де Фабр из департамента Од на юге страны. Она по праву гордилась своими детьми, которых у нее было ровно двадцать четыре: пять дочерей и девятнадцать сыновей. -Не собирается ли мадам увеличить население Франции еще на одного человека?- полюбопытствовал Наполеон. - Как только ваше величество отдаст приказ! – ответила находчивая мадам де Фабр. Ходят слухи, что в 1810 г. на свет появился ее двадцать пятый ребенок.

Килограммовые серебряные, золотые и бразильские бриллианты сдавливали виски императрицы до стука. В 1829 году, когда Амелия Лейхтенгберская соединилась узами брака с императором Бразилии Педру I, ей в подарок было преподнесено ослепительное украшение. Тройная высокая корона имела внушительный внешний вид, только её обладательница счастья от этого не получила. От первой хозяйки Амелии драгоценное головное украшение передалось по наследству дочери. После неё она досталась некой родственнице, которая была королевой Швеции и Норвегии. Такое «путешествие» для тиары на этой семье и остановилось. Украшение было настолько тяжёлым, что правительница династии Бернадоттов решила украшать ней голову только в самых особых случаях. Такое право было только у королев. В 1937 году было сделано исключение из этого правила. В честь фамилии императора Педру, тиара имеет и другие названия – «Бразильская» и «Браганса». Изначально увесистое головное украшение было предназначено той самой принцессе Амелии. Она являлась родной внучкой Жозефины де Богарнэ, которая также была истинной поклонницей невероятных украшений. Для императора Бразилии был большой выбор среди бразильских принцесс, но его выбор пал именно на Амелию. По его мнению, по красоте ей не было равных. Тяжёлая и красивая тиара, которая досталась внучке Жозефины, и по сей день вызывает головную боль для шведских королев.