Серафима Ананасова

новой мутью буду прежнее тело вскармливать, с наслаждением это ставить на перемотку приходи ко мне — приползи ко мне — да на брюшке, мы же знаем пошагово весь процесс; мне с другими всегда так блёкло, всегда так скучно, ничего про слепую покорность через протест мир будет новым, да мы такими...

дни ходили кругом; я ходил по бабкам и колдунам спрашивал про дерево, сына и дом у старообрядцев я молил — заклинаю, скажите что не она если с ней это всё, то я лучше начну ширяться и они говорили — ты, и я плакал — ты, и плавилась до зубов щека я бежал домой и ждал, что меня по...

и кривыми пальцами брал за горло чтобы не смотрели на меня со стен фото прошлых перерождений, коря разве я хотела в твою постель как спокойно лягу в неё, горя? я хотела миску и поводок плеть мне будет привычнее, чем ажур я могу быть в космосе, под водой лишь бы не собой, собой я не вывожу разве я просила свести клеймо? за плечо котомку, все ветры в парус? не хочу свободы, хочу домой если ты мне снишься, я просыпаюсь привяжи меня, не руби узла, я воздушный змей и касаюсь туч мне несложно будет тебя узнать у тебя на шее от клетки ключ...

ты и вправду улыбчив, ласков, ты свеж и чист но пока не умеешь быть Богом теперь учись.

Бог тебе ставит плюсики в проходной листик наливай вискаря, позвони родне и давай опусти уже свой огнемёт ты ведь та ещё сука, но на судном дне я скажу — уберите лапища от неё.

говорят «и зачем тебе этот дворовый пёс, это чучело, этот молокосос, в странном тряпье, с саксофоном наперевес, думали ищешь больших чудес, а не этот фарс; так зачем тебе этот лохматый бес? это вот — твой катарсис?» ты не знаешь, как будет выглядеть тот, кто разом прогонит ад, обесточенным снится ночами ток, потерявшимся снится мкад, мне не снится вообще ничего, я есмь опустение, холод, крик но с тех пор, как он оказался здесь я не знаю, что говорить это льётся тягучим, густым сиропом режет прямым...

бесконечная жертва, слабак, скручённый в бараний рог до весны доживём, ночуя на лавочках у метро сколько счастья давали — сменяли на пустяки воды стикса цветут в ожидании наших тушек я не знаю, зачем мне рвать себя на стихи если их перестанут слушать прекращай канючить, слабачка здесь друг — только враг врага мы не жили иначе и нечего начинать перед тем как меня ненавидеть и обругать приходи ко мне пожалуйста ночевать...

оглянись вокруг — ты один в степи зародится крик — промолчи, стерпи никаких намёков, сказочных камней ничего не надо приходи ко мне никаких распутий, никаких развилок варево разлито, зеркальце разбила я без них всё знаю, незачем подсказки культ чертей и бесов скучен и потаскан незачем спускаться в ад за эвридикой карты не подскажут, только похохочут страх рождает слабость удержись от крика мужественно выжги месяц-глаз у ночи хватит договоров, хватит компромиссов смерть нас всех разыщет — я смотрела...

я прочёл всё от майн кампф до редчайшего жития святых был везде от кабака до таинственных храмов майя, чтобы узнать: ни один даже самый роскошный стих не заменит мне мысли, что я тебя обнимаю я ел и устриц и хлеб зачерствевший, и (господи упаси) жуков пил и сидр за копейки и терпкие злые вина, чтобы узнать: мне...

как кончится капель, так истечёт твой срок скитаний в темноте и рабства и гроб, что был сколочен впрок пора разбить быстрее убираться из грязных баров с тусклым светом, из гостей где пьют дешёвое вино, пускают сплетни убрать все фото мертвецов со стен проветрить горький запах многолетний почистить туфли от земли прилипшей раздать всё то, что глаз давно коробит и станет чище станет чуть потише умойся ледяной с дороги уймись, ты долго ошалевший странник ты полый, как резиновый утёнок и всё, что мыслилось...

возвращайся, я свёл с концами концы и вернулся в ноль мне казалось, я всё решаю, только всё уже решено шёл бухой по обочине ночью и посылал водил неужели я зря тебя мучил и изводил? ты пропала и я искал тебя как попало, ужасно злясь сном мальчишки вдруг оказалась вся эта псевдовласть не...

Самолёт даже на вид не внушал доверия. Махонький, как будто игрушечный. С трапом в три ступеньки, весь какой-то облезлый и измученный. Если бы он мог говорить, прогудел бы: «Пожалуйста, не лезьте в меня, я так устал. Отведите меня в ангар, я хочу спать». Лететь было недолго, и поначалу всё было спокойно. Но последние полчаса были сущим кошмаром. Маленький, измученный самолётик швыряло и мотало во все стороны. Он трясся и дёргался так, будто мы не летели на высоте в несколько тысяч метров, а ехали по разбитой сельской дороге на бричке...