Взгляды Лили и Мадины встретились. Жена Мустафы ровно держала спину и смотрела на Лилю, как бы свысока, хотя обе сестры были одного роста. Лиля смотрела сестре в глаза и видела в них не только любопытство, но и нечто другое, что отталкивало, хотя Мадина улыбалась.
Она опустила голову вниз и что-то сказала Мустафе, тот поднялся с пола, поклонился, поцеловал жену в лоб и вышел из комнаты.
— Проходи, Лиля, садись, — Мадина указала на плетёное кресло, стоящее справа от двери.
В отличие от Мустафы и его матери Мадина говорила с акцентом. Она говорила очень медленно, как будто вспоминала каждую букву. И Лиле казалось, что она так эти буквы и произносит, не складывая их в слоги.
— Для меня новость Мустафы оказалась полной неожиданностью, — начала Мадина. — Я всегда думала, что у меня никого нет. Умми* Алима́ сначала говорила, что Мустафа мой родной брат. А потом меня выдали за него замуж. Умми сказала, что он не женился ни на ком, ждал, пока я вырасту.
Ему было двадцать два года, когда я родилась. Он привозил мне подарки с разных стран. Я их все сохранила. Только вчера я узнала, что у меня есть сестра и русская Умми Ярына. Мустафа мечтает её найти и боготворить за то, что она родила меня.
Лиля смотрела на сестру и удивлялась всему. Мадина была похожа на Ярину только фигурой.
«Но как она может быть похожа на мою мать? — думала Лиля. — Как?»
Всё это до сих пор не укладывалось в её голове. Она незаметно щипала себя, ей казалось, что это сон.
Но Мадина была настоящей.
— Ты несчастна, — продолжала Мадина, — в твоём сердце мрак и темнота. Посмотри на меня.
Мадина покрутилась перед Лилей.
— Мустафа любит меня до безумства. И знаешь, — Мадина присела на пол рядом с ногами Лили, — у него есть родной брат Зейдан. Он чуть старше нас с тобой. Он тоже любит меня, но я жена Мустафы, а он одинок.
Лиле стало не по себе.
— Мне не нужен никто, — прошептала она.
— Нужен, — Мадина взяла Лилю за руки.
Руки Мадины были бархатными, от неё исходил аромат богатого цветочного букета.
А Лиля даже не могла вспомнить, когда она последний раз пользовалась средством для рук. Её мать Настасья сама готовила мази и настойки для ухода за руками, ногами, телом. И Лиле казалось, что Мадина пахнет чем-то знакомым, родным.
Мадина поднялась с пола.
— Оставайся тут, я сейчас вернусь.
Сестры не было около десяти минут.
Она вернулась и позвала Лилю с собой.
Комната, в которую привела Мадина Лилю, была оплетена лианами. Над головой было видно небо. Посреди комнаты стоял большой глиняный таз. Рядом с ним несколько маленьких.
— Тебе будет приятно, Лиля, — прошептала Мадина. — Иди.
Тотчас Лилю окружили три девушки, они начали снимать с неё одежду. Сначала подвели её к самому маленькому тазу, опустили туда руки Лили. Жидкость пахла неприятно, но Лиля заметила, что после неё руки стали необыкновенно белыми.
А потом было то же самое для ног. Самым последним было погружение в большой глиняный таз. От аромата, который исходил от воды, у Лили кружилась голова.
Мадина всё это время стояла рядом и смотрела на сестру пристально.
А Лиля не могла произнести ни слова. Потом Мадину позвали, и она встревоженная побежала куда-то.
— Зейнаб проснулась, — прошептала одна из девушек, которая мягкой мочалкой проводила по Лилиной спине. — Не выдавай меня, мне нельзя разговаривать с тобой. Скажи, ты давно была на Родине?
— Недавно, — прошептала Лиля.
— А я давно, уже семь лет купаю хозяйку в этом тазу. Мустафа вывез меня насильно. Нас тут десять русских девушек. Но все оказались не по нраву его брату, поэтому мы просто обслуживаем их. Здесь хорошо, никто не обижает, но хочется домой, к маме. Она снится мне каждый день, умоляет вернуться. А я не могу. Отсюда не убежишь…
Лиле стало не по себе. Она вырвала мочалку из рук девушки, и хотела было сама искупаться, но девушка испуганно пролепетала:
— Ты что? Так нельзя.
А потом вернулись две другие девушки и новая знакомая Лили замолчала.
Только сейчас Лиля заметила, что все эти девушки были светлыми, никак не похожими на арабок.
После купания Лиля почувствовала облегчение, какое не чувствовала очень давно. От ароматов продолжала кружиться голова. Да так кружилась, что Лилю покачивало.
Свою одежду Лиля не заметила. Девушки помогли ей надеть цветастые шаровары и блузку длиной до колен.
Лиля смотрелась в зеркало и не узнавала себя.
А потом в той же комнате ей предложили обед. На глубокой тарелке дольками были нарезаны разнообразные фрукты. Лиля вдруг почувствовала, как она голодна. Из всех фруктов некоторые не понравились по вкусу, их названий Лиля не знала.
***
— Мустафа, ты глупец, — шептала на ухо сыну мать. — Они родные по крови. У них один отец и одна мать. Я чувствую их связь. Если Зейдану понравится эта девушка, у нас могут быть проблемы. Она нечиста. Её ребёнок опозорит нашу семью.
— Умми, — прошептал Мустафа, — никто не узнает о ребёнке. Он будет далеко от неё.
Алима́ тяжело вздохнула.
— Помешался ты на своей любви, тебе нужны ещё жёны. Столько претенденток, столько девушек красивых.
— Краше моей Мадины никого нет, — как змея зашипел Мустафа. — Ты сама-то почему одной женой была у отца?
— Потому что всех остальных я уничтожила до того, как он с ними познакомился. А ты? Как можно влюбиться в крошечного больного ребёнка, который чудом выжил? Как ты мог знать, что она вырастет не уродиной? Ты же видел её, когда забирал.
— Мне было очень жаль её. Иван был в отчаянии, сначала он просил меня убить его дочь, а потом просто оставил её у меня на руках и убежал. Он сказал, что не может воспитывать дочь, рождённую от служанки. Я не мог, Умми, сам Аллах положил мне в руки мою жену.
— Я слишком сильно люблю тебя, Мустафа, — прошептала Алима́. — Но не понимаю, как одну дочь от служанки он оставил себе, а другую хотел погубить?
***
Пока Лиля принимала водные процедуры, ела экзотические фрукты, родной брат Мустафы подглядывал за ней. Купальня располагалась посреди сада. Стены были плотно оплетены лианами, но в одном месте пряталось окошко, которое служило Мустафе для любования женой, когда она купается. Этим же окошком по настоянию брата и воспользовался Зейдан.
"А между нами снег" 70 / 69 / 1
Продолжение тут
Другие мои рассказы по главам здесь
Умми* — мама (араб.)