От автора сборника «Дикие сказки»
Уверена, что чувство юмора прямо пропорционально интеллекту. Оно же отчасти характеризует способность человека к выживанию, самосохранению.
Генитальный американский юмор, стандарты образования, новые эталоны псевдокультуры - вирус общественного сознания, вытеснивший из него все, кроме стереотипов масс-медиа, лишил общество важной защиты от разрушения — чувства юмора.
В отличие от предыдущих сборников, выстроенных в единой концепции, книга «Дикие сказки» может показаться сумбурной, но это только на первый взгляд. Я попыталась донести таким образом свою основную мысль — сегодня дикое в обыденной жизни стало привычным, исподволь вошло в неё и прижилось, в отличие от перестроечного времени, когда мы «не замыленным» глазом замечали заразу, разрушающую нашу форму и суть, и кричали «караул». Как всё сложилось, где корни древа, каковы пожинаемые нами плоды? Эволюция сознания, которую хочется назвать деградацией, настолько очевидна, что нет нужды снова озвучивать её признаки.
В моем детстве, несмотря на идеологизацию, образование (реальное), книга, семейное воспитание были основными приоритетами шкалы ценностей в формировании личности, напрямую влияющими на нравственное начало человека.
Перестройка породила лозунг: «Долой ненужную учебу — денег и еды от нее не прибудет! Считать научились, сможем зарабатывать». Только заработки были часто не от счета, а от беспредела. Невостребованность образования стала фетишем, кредо многих, чувствовавших себя раньше ущербными, недоучек.
Спохватились. Поздновато, но спохватились. В главном опоздали — девальвировало не понятие образования, а его смысл и суть. Образование подменили информированием, нравственность, мораль публичными диспутами на тему их востребованности. И когда управляемое, во многом благодаря безграмотности, агрессивное общество, готовое обвинять, вместо «делать», объединилось в сети Интернет, беда подошла к порогу.
Что ж, не новость — уроки истории почти всегда ничему не учат. Жаль, что платить снова всем вместе. Вирус сознания не дает людям очнуться и действовать. Они зарывают голову в песок в надежде на «обойдется». НЕ ОБОЙДЁТСЯ! Так было много раз.
Наталья Волохина
Поскольку долго современный человек читать не может, а я уже много букв написала, начну размещение значимого, на мой взгляд, отрывка о бабушке-людоедке по частям. Цикл будет называться одноимённо с рассказом
Обычные люди
Псевдо-сценарий художественного фильма
Сцена 1. Старый дом
Старый дом, «хрущоба», спальный район. Вид во всей красе. Серая, облупившаяся штукатурка, балконы с «объеденными» подошвами, деревянные, многократно крашеные рамы, двери в подъезды зеленого совдеповского, немаркого цвета. Растрескавшийся, вспученный асфальт, больные старые деревья, мусорные баки, полумертвая детская площадка. Сгнившая «песочница» и «грибок» над ней, полуразрушенные, кариозные зубы скамеек. Осень, листья уже не золотые — коричневые, но сухо. Небо облачное, без солнца.
Сцена 2. Старушки
На убогих скамьях примостились старушки. Укутаны. Шаль на пояснице, поверх пальто или на плечах платок, есть стильная, в берете и шубке. Под собой утеплитель: одеяло розовое байковое, вязаный половичок из обрезков ткани — «кружок», у «береточной» плед. «Собрание» расположилось возле второго подъезда, не угловой, значит, не дует, и скамейки две, одна против другой.
Типажи.
«Береточная» — нервная, тощая, волос мало, губы сморщенные, недовольной гузкой, накрашены ярко.
«Толстая» — кругом мешки, от глаз до лодыжек, брюзжит медленно и тяжело. Пальто на животе не сходится, подпоясана старым поясом от байкового халата, не в цвет, страдает одышкой.
«Молчаливая» — замкнута, больше слушает, кивает или отрицает головой, переживает справедливо лицом. Одета в «честное» советское, серое пальто и «удобные» «осенние» туфли.
«Правильная» — лицо добродушное, открытое, в меру пухлая. Смешливая, быстро воспламеняется, но легко уступает, защищает осуждаемых, расстраивается всерьез из-за «скамеечных разговоров».
«Обычная» — обычная тетка, не старая и не молодая, не злая и не добрая, похожа на вышедший из моды кошелек с двумя пимпочками — защелками. Прическа «гулей» на темечке, вокруг головы мохеровый шарф из бывших дефицитов (в крупную клетку), пальто-балахон не маркого цвета, с рынка, «слоновьи» ноги в полусапожках на высокой подошве (замки до конца не сходятся), толстые, крепкие пальцы с широкими ногтевыми пластинам. Не спорит и не уклоняется, сплетничает в меру.
Сцена 3. Новый жилец
Рабочие азиаты выносят мусор из подъезда, грузят в самосвал. Машину с мебелью, разгружают они же. Паркуется простенькая легковушка, из неё выкатывается низенький, крепкий пузан. Одет средне — прилично. По-хозяйски покрикивает на рабочих. Старушки до того шушукавшиеся между собой, обращаются к брюханчику:
— Вы новый хозяин из двадцать четвертой? Сосед наш?
«Колобок» смеется, он на все смеется, с разной эмоциональной окрашенностью.
— Нет, дамочки! Хозяин скоро будет, а я тут за всем присматриваю, — укатывается в подъезд.
— Это ж что за человек такой? Богатый?
— Где там, богатый?! Богатый не купил бы в нашей развалюхе.
— А что? У нас стены толстенные — тишина, потолки по три метра. Народу всего — ничего, машин нет. Скоро все квартиры в нашем доме богатые поскупают.
— Скоро нас всех закопают, а дом снесут. Вон, только в нашем подъезде сколь уже померло. Егорова из двадцать второй, лежит пятый месяц, из двадцать третьей, как её?
— Перепелкина.
— Перепелкина, глухая, как пень, уже третий год из квартиры не выходит. В двадцать первой никто не живет, почитай год. На моем этаже какие-то гастарбайтеры во всех квартирах. Уходят рано, возвращаются поздно. Хорошо хоть не орут, не дебоширят, — сквозь одышку выступает Толстая.
— Таджики, они смирные, непьющие, им Аллах не велит, — это Справедливая.
— Так, у вас там померли все старые жильцы, это их дети сдают? — подключается Береточная.
— Ну, да. Машкины….
Дальше обсуждение местных новостей и старостей.
Подъезжает дорогая машина, выходит «новый хозяин». Оценочный уровень — выше среднего, но чуть. Не сволочь, не дурак, так, пофигист. Мужчина в самом соку. Вежливо здоровается, почти проходит в подъезд. Береточная, очнувшись:
— Вы наш новый сосед?
Спокойно поворачивается.
— Да.
— Меня Вера Анисимовна зовут, — кокетничает. Сосед оценил, вспомнил все прочитанное.
— Позвольте представиться, Иван Николаевич, — почти не ерничает.
«Беретка» поплыла, собралась ответить, но тут вмешивается Толстая:
— Что ж вы, получше не нашли? Домик-то завалящий, снесут скоро.
— А мне тут нравится, тихо, воздух чистый, соседки хорошие, — подчеркнул.
Каждая отреагировала по-своему. А он скользнул в подъезд.
— Может и не снесут?
У каждой свои мысли, свое лицо.
Продолжение читать здесь.
Размещен отрывок из сборника "Дикие сказки" автора Н. Волохиной.