В модельном цехе большого заводского корпуса мастер производственного обучения Никита Зубарев собрал своих питомцев:
— Нужны саперные лопатки, попробуем наладить производство.
До войны ребята в ремесленном училище выполняли несложные учебные задания. А тут такое дело! Попробовали. И вышло. По 30—40 лопат стали выдавать за смену. Вошли в азарт. А как сделать еще больше? Вот уже 50 лопат насадил маленький Федя Строчилов. Но и этого мало. В предрассветную рань приходят в цех мальчишки. Они заранее готовят рабочие места, точат инструмент. Бывает, и пообедать некогда. Сигнал на перерыв. По цеху несется мальчуган.
— Куда? В столовую?
— Да нет, — недовольно машет рукой, — в инструментальную. Стамески нужны!
Они научились выдавать за смену по 67 лопат.
— 550% выработки! — докладывал Зубарев начальнику цеха.
— А как наши лопаты помогают бойцам? Не отказали бы, — волновались ребята. Вскоре с фронта пришло в училище письмо:
«Спасибо вам за лопаты! Это самый дорогой подарок на фронте. Лопата с маркой вашего училища — надежный друг на войне», — писали бойцы с передовой.
Какая бы сложная работа ни предстояла — размышлять времени не было. Иногда возникали сомнения — сможем ли? И всегда — могли.
Звенела апрельская капель. В ремесленном училище было шумно. Ждали, когда привезут сердцевины радиаторов для ремонта. И вот они в училище. При виде груды искореженного металла у ребят опустились руки.
— Куда их? Разве в переплавку!
— Не падать духом, — сказал директор училища. — В вагранку всегда успеем... А вот оживить радиаторы — дело чести! Давайте-ка лучше подумаем, с чего начать...
— Да с чего тут начинать! Вот, к примеру, медная деталь. А где у нас она — медь-то?
— Значит, — твердо заявил директор, — будем искать металл-заменитель.
Ребята потеряли покой. День и ночь ломали голову: «Какой и где найти заменитель?» И нашли.
Работали увлеченно, горячо, в три смены. Однажды их всех собрали в физкультурном зале училища. Перед ребятами стоял кавалерийский офицер. Черный каракуль папахи пересекала красная лента. Из-под бурки поблескивал эфес сабли. Ни дать, ни взять — Чапай!
Кавалерист обвел взглядом застывших в ожидании мальчишек.
— Уполномочен от советских казаков поклон вам передать! И кавалерист низко поклонился в пояс.
— От вас, товарищи, зависит судьба эскадрона. Нас на фронте ждут, а нам не хватает стремян. Знаю, задание у вас срочное... — Кавалерист замялся, потом махнул рукой: — Одним словом, дорогие товарищи, просим вас сверх ваших планов доукомплектовать эскадрон. Какой же казак без стремян? Только мишень для немцев!
Тут все было ясно. Отказать командиру эскадрона — все равно, что предать Чапаева!
Ну и досталось же ребятам! Сроки не терпят, надо ремонтировать радиаторы, а тут еще стремена... На заводах такие изделия штампуют, а в мастерской училища подходящего штампа не нашлось. И вот от вырубки до насечки вся работа вручную... Несколько раз приходил командир эскадрона в мастерские. Придет, посмотрит встревоженно и уйдет, звеня шпорами. И его тревога передавалась ребятам. «От нашей работы зависит, как скоро острые клинки настигнут фашистских мерзавцев», — думал каждый. Натруженные руки гнули, выгибали, рубили, кромсали твердый металл. А в углу мастерской все выше поднималась гора готовых стремян. Это была дружная работа, и в память о ней в училище остался казачий подарок — кожаное седло, украшенное кавказским узором.
Из цехов не выходили сутками, здесь ели, здесь же, примостившись у станка, подложив под голову промасленный ватник, забывались коротким, беспокойным сном. Еще недавно Москва искрилась огнями, старые извилистые улицы древней столицы выглядели нарядными от яркого света магазинных вывесок. Где это счастливое время? Город наполнился оборонными сооружениями, окна крест-накрест перечеркнули бумажные ленты, предохраняющие стекла от воздушной волны в бомбежки. Наглухо затянуты шторы светомаскировки. Чуть заметная желтоватая полоска света может обернуться бедой для всего города. По вечерам люди носят в петлицах фосфоресцирующие кружки картона. И только красные огоньки фонариков комендантских патрулей мелькают в глубине улиц. Москва военная... Вой сирен: тревога — отбой, тревога — отбой... И так по нескольку раз в ночь. Многоярусные койки в убежищах... Оборудованные под убежища станции метро... Люди, бредущие по бездействующим тоннелям от станции к станции в ожидании отбоя... А на крышах самых высоких домов дежурят пожарные.
Московское небо прочеркивается красными пунктирами трассирующих пуль, белые лучи прожекторов шарят в ночной бездне. Рвутся бомбы, сброшенные фашистом. Шипят, брызгая огненной картечью, «зажигалки». Они осыпают чердаки сотнями ослепительных искр. Надо железными щипцами ухватить бомбу и окунуть в железную бочку с водой. Бывает, что брезентовая одежда прожигается насквозь. Но пока не усмирено изрыгающее огонь, шипящее, злобное чудовище, о боли думать некогда...
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!