В огромной зале, с высокими колоннами, где мебели практически нет, стоит фортепиано. Красивое, иссиня-чёрное, на трёх тонких лакированных ножках. Комната пуста, в ней нет мебели, здесь темно и холодно по утрам, одиноко и безлюдно по вечерам. Здесь бывают нечасто, и если и заходят, то пребывают недолго. Комната эта давно пала в немилость хозяина.
В пустующей комнате стоит тишина. Её нарушают лишь раз в день, ближе к вечеру, когда в залу входит человек. Его осунувшееся лицо, медленная походка нарушают уединение фортепиано. Человек подходит к инструменту, кладёт три кроваво-алых розы на фортепиано и садится на пуфик, открывая крышку, прячущую красивые белоснежные и чёрные клавиши, касается их своими тонкими белоснежными пальцами, выпрямляя спину, и начинает играть.
Тихая, нежная мелодия льётся из фортепиано, наполняя пустую комнату красками. До этого тёмный, бездушный инструмент буквально наполняется чувствами и эмоциями, он будто бы оживает. Человек играет, нежно перебирая пальцами клавиши. Он прикрывает глаза, но продолжает играть – чтобы творить мелодию ему вовсе не обязательно смотреть.
Фортепиано поёт, а человек плачет. Перед его мысленным взором стоит девушка необычайной красоты. Её яркие золотистые локоны прыгают по плечам, когда она крутится вокруг своей оси. На румяном лице играет улыбка, карие глаза лучатся счастьем. Девушка пляшет, а человек погружается в воспоминания всё глубже и глубже. Водоворот засасывает его, а он и не собирается сопротивляться.
Нетрудно представить себя в этой же самой зале, стоящего у дверей и наблюдающего за прекрасной особой. Силуэт девушки становится чётче, она обретает материальную форму, и вот к нему уже подходит светящаяся счастьем девица. Она также прекрасна, как он помнит.
Взяв его за руки, она хохочет, стреляя карими глазами, разжигая внутри него огонь, заставляя биться давно умершее сердце. И он не выдерживает – улыбается, впервые за долгие годы ощущая себя счастливым.
— Танцуй, милый, танцуй! — она уводит его в центр залы, прижимаясь тонким и хрупким телом к его могучей груди. В её руках он согревается, она его личное солнышко. Она кружит вокруг него, полностью отдаётся этому танцу, а он не может сдержать слёз. — Ну же, милый, танцуй!
И он не может ей противиться. Положив руку на её тонкую талию, он уводит её в танец, а она беспрекословно подчиняется. Они кружат вокруг чёрного фортепиано, прижимаясь друг к другу, наслаждаясь близостью, а на заднем плане играет музыка, так похожая на ту, что он начинал играть вначале.
Она смеётся, а он не может сдержать слёз. Она так чиста и невинна, тепла и влюблена. Она предстаёт перед ним такой же, какой была когда-то давным-давно. Такой же беззаботной Сюзанной, в которую он влюбился несколько лет назад. На её лице та же улыбка, которую он запомнил, то же прекрасное личико и нежный взгляд.
Их танец заканчивается также быстро, как и начался. Она останавливается, её взгляд становится серьёзным. Она берёт в ладошки его лицо и нежно улыбается.
— Сыграешь мне, Верон? — спрашивает она тихо, а когда он кивает, зажмуривается, как будто её лица только что коснулись лучики солнца. Она берёт его за руку и ведёт к музыкальному инструменту, помогает сесть на пуф, а после обходит с другой стороны, облокотившись о чёрный бок фортепиано. — Играй, Верон, — шепчет она, подперев подбородок рукой, — я так скучала по твоей игре.
И он начинает играть. И вот одна мелодия пересекается с другой, образуя нечто необычное, новый спектр, новое звучание. Сюзанна, смотрит на то, как порхают пальцы над клавишами, а Верон смотрит лишь на неё, вспоминая каждую чёрточку её лица, узнавая заново, пытаясь забыть старые душевные раны, вызванные её отсутствием.
В его памяти она осталась исковерканным, растерзанным телом, с бледными губами и закатившимися глазами. В его памяти Сюзанна – это безжизненная фарфоровая статуэтка, которую отпускают в землю в деревянном ящике. Ту Сюзанну, что он видел в последний раз, убили. Её похитили, надругались над её хрупким телом и перерезали ей глотку, как бездомной собаке. Ту Сюзанну, что он знал, оставили умирать, корчась в страшных муках в кустах на обочине какой-то заброшенной трассы.
Сюзанна, что стояла перед ним, была не той Сюзанной, что он запомнил. Эта девушка была прекрасна, подобно нежному, только распустившемуся цветку, она была нежна и жива. Эта Сюзанна была той, которую он хотел бы запомнить.
Но её лишили жизни, отняли её у неё как будто бы имели на то право. У Сюзанны было столько планов, но из-за тех, кто вообразил себя богами, способными творить, что вздумается, они все испарились. Мёртвые не строят планов. Мёртвым всё равно.
— Это прекрасно, Верон, — говорит Сюзанна, когда последний раз пальцы касаются клавиш и зала погружается в тишину.
— Ты всегда так говорила, — Верон улыбается, вытирая с щёк дорожки слёз. Это его мечты, в них нельзя поддаваться соблазну разрыдаться.
— Верон… — она выглядит так подавленно, что мужчина даже удивляется. До этого солнечная, она становится такой тихой, отчего кажется, что сгущаются тучи.
— Не грусти, малышка, — он улыбается краешками губ, но глаз эта улыбка не касается. — Я скучал по твоей улыбке, подари мне её, пожалуйста.
Она обходит фортепиано и садится рядом на пуф. Её тонкие тёплые руки обвивают его широкие плечи, а маленькая головка ложиться на плечо. Верон прикрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях.
— Мне тебя не хватает, Сюзи, — говорит он тихо. Объятия сжимаются крепче. — Как же мне тебя не хватает…
Сюзанна сидит тихо. Лишь лёгкий шелест её дыхания подтверждает её присутствие.
— Открой глаза, Верон, — говорит она вдруг, нарушая этим тишину, — открой глаза.
И он в который раз не может ей противиться, как не мог сделать этого, когда она была по-настоящему жива, а не только в его памяти. Сжав губы в тонкую линию, он открывает глаза, поворачивает голову к Сюзанне и наблюдает, как она тает на его глазах. Ласковая улыбка некогда любимой девушки меркнет, а глаза продолжают светится искренним счастьем даже тогда, когда силуэт практически пропадает бесследно. Сюзанна превращается в пыль, рассеиваясь в лучах заходящего солнца.
Единственное, что остаётся у Верона от неё – это тихий шёпот где-то в голове: «Я люблю тебя».
Музыка давно не играет, а зала вновь возвращает себе тёмные тона. Верон сидит на пуфе у фортепиано и оглядывает пустую комнату. Когда-то здесь было много вещей, но все исчезли после смерти Сюзи.
Верон поднимается на ноги и захлопывает крышку, скрывая белоснежные клавиши. Он, ни разу не обернувшись, идёт на выход. Но прежде чем закрыть дверь, он вновь оборачивается, оглядывает старое фортепиано и думает о том, что пора бы его уже продать.
Пора отпускать воспоминания.
Пора отпускать Сюзанну.