Автор: Андрей Белов
Забрезжил рассвет. Как всегда, в это время, я выглянул со своего любимого четвертого этажа, из окна в конце коридора, где я всегда курил, пока не проснется дежурная.
Петух уже прокричал три раза; хозяйки после утреннего подоя выгоняли скотину; председатель выехал на джипе в поля посмотреть, как идет покос; заводской гудок призывал рабочих встать к станку; менеджеры по продажам, оторвав с похмелья ухо от подушек, торопились прижать его к телефонной трубке в офисе; в проходной завкадрами, из-за угла, спрятавшись, и с нетерпением, ждала опоздавших; торговки, на рынке задорно переругиваясь, весело и сноровисто разбавляли сметану и, честно натруженной рукой, раскладывали творог из одной бочки по меньшим бочонкам с надписями: 0%, 3%, 9% и 18%... пробка на въезде в город вытянулась на три километра...
Где-то там, далеко-далеко, начинался новый день.
...Абориген оттолкнул лодку от берега, и от меня оттолкнули весь тот мир, все человечество с их повседневными заботами и суетой...
Я вспомнил родной город, где-то затерянный, с его улочками, когда-то названными по фамилиям домовладельцев доходных домов, и вспомнил, почему же я оказался здесь...
Однажды, гуляя по старым переулкам своего города, моё внимание привлекло объявление на двери одного из видавших виды домов. Из написанного от руки объявления следовало, что предлагались: «Чудеса света и достопримечательности. Акция»! Пригляделся. Дверь была старой, ничем особенным не выделяющаяся среди множества подобных дверей. Ручка двери, «под старину», была отполирована до блеска. Любопытство взяло верх, и я решил зайти.
Надо пояснить, что я крайне неравнодушен к всякого рода «чудесам света» и вообще ко всему необычному, и если уж и выбираюсь из своей квартиры куда-нибудь, то только чтобы увидеть что-нибудь необычное.
Я вошел в дом.
Внутри оказался полутемный коридор, слева и справа, около каждой двери висела табличка. Я выбрал дверь в конце коридора, обитую потертым дерматином и без надписи. До сих пор не могу вспомнить, что было написано на табличках слева и справа, и почему я выбрал именно эту дверь. Окна в комнате не было. Простая, я бы даже сказал скудная, «видавшая виды», офисная обстановка: стол, два стула, стеллаж с папками, настольная лампа, увядший цветок на подоконнике. Да, да, именно - на подоконнике, я это точно помню. Под потолком абажур с лампочкой. Такие абажуры были ещё в моём детстве. В целом же обстановка располагала к тихой, задушевной беседе. Именно так я представлял себе обстановку в кабинете психотерапевта.
Седоватый - с усами, бородкой и проницательным взглядом – мужчина, в поношенном, но аккуратно отглаженном костюме и, с чуть распущенным галстуком, увидев меня, улыбнулся, и почему-то напомнил мне нашего выдающегося физиолога Павлова.
Я смутился и сделал движение назад.
- Постойте, постойте, я уверен, что вы сделали правильный выбор. Тем более что остальные двери, так, для имиджа, - услышал я мягкий вкрадчивый голос. – Присаживайтесь.
«Точно, как Павлов, – мелькнула у меня мысль. – И какой же это выбор, если реально существует только одна дверь, остальные может быть вообще нарисованные». Почему-то вспомнился Буратино, с его нарисованным камином на холсте, и на душе как-то повеселело, подобрело.
Я присел на стул и приготовился слушать. Именно слушать, а не говорить. Мужчина представился:
– Николай Федорович.
В голове, почему-то, промелькнуло, что Гоголя звали Николай, а Достоевского – Федор.
Итак, я сидел в офисе Николая Федоровича и отвечал на его вопросы. Беседа опять напомнила мне ученого Павлова, и состояла в том, что хозяин кабинета, задавая вопросы, смотрел на мою реакцию. Все напоминало наблюдения «выделения слюны» на те, или иные достопримечательности и «чудеса света». Минут через сорок, Николай Федорович огласил «диагноз»:
- Все ясно… - удивить вас трудно. Что называется – поездили, насмотрелись. Именно для вас у меня есть один тур. Называется: «С чего всё начиналось». Кстати тур горящий, и цена очень низкая.
- Почему – «горящий»? Не сезон, или кто отказался? - спросил я.
- Нет, просто на него вообще нет спроса, – ни сколько не смутившись, ответил хозяин кабинета.
Сразу же вспомнилась моя погоня за «чудесами»: куда угодно, пусть на два-три дня, пусть гостиница самая беззвездная, пусть без завтрака, лишь бы увидеть нечто. Я уже поверил этому «психотерапевту», так я его окрестил про себя, и признал «диагноз» правдоподобным.
– Да! Беру! - решительно произнес я.
Придя домой, я сразу же решил ознакомиться со страной, куда мне предстояло поехать.
В справочниках и в интернете мне удалось найти очень скудные сведения: удалось узнать, что государство это островное и очень маленькое, существует только за счет туризма, в каком-то архипелаге с тропическим климатом, название которого для меня ничего не значило, да и на карте Мира я его не нашел.
«Да ведь у меня трансфер в обе стороны, и нечего забивать себе голову», – решил я… и успокоился.
То, что страна очень маленькая меня вполне устраивало, поскольку можно будет ограничиться словами: Окей, капучино и сколько стоит. В остальном мне помогает язык мимики и жестов. Для этого мне надо несколько понаблюдать за аборигенами - местным населением - и «войти в роль», т.е. представить, что и я абориген. Вообще-то, я настолько поднаторел в этом универсальном языке, что когда-то даже начинал составлять словарь мимики и жестов для путешественников, но на фразе: «Почему в номере нет биде?», работа застопорилась и больше я к ней не возвращался.
Мне было бы даже лучше, чтобы аборигены вообще не понимали никакого языка. Представить себя безо всего: разве что с фиговым листочком, с нечесаными и спутанными волосами и воткнутыми в них перьями какого-нибудь попугая, с взглядом, в котором есть только одна, и она же главная, мысль: «Что бы съесть?» - нет проблем - сама природа заложила нам этот образ мыслей на уровне генов.
Мои рассуждения этим вечером прерывали постоянные звонки с предложениями купить: набор консервных ножей, электронные сигареты, двуспальный надувной матрас, любимую книгу, книгу о вкусной и здоровой пище и многое другое. Больше всего меня удивило предложение купить походный складной холодильник?! Интересно, что инструкция к нему продавалась отдельно и достаточно не дешево, поскольку считалась бестселлером. На мой вопрос, почему они все звонят именно мне, отвечали, что сами толком не знают. Я решил ограничиться только инструкцией к складному холодильнику и ничего больше не покупать, поскольку фраза: «Все включено» производила на меня магическое действие - я еще ни разу не брал тур с «Все включено», и мне хотелось сполна насладиться этим сервисом.
Помимо инструкции я решил взять с собой и блок любимых сигарет.
За день до вылета, только я собрался звонить, чтобы заказать такси, раздался звонок.
- У вас заказано такси в аэропорт на завтра. Подтверждаете? - раздался голос.
- Подтверждаю. А поче... - только и успел сказать я, раздались короткие гудки.
«Ведь у меня «Все включено»,- опять успокоил я себя.
В аэропорту, при регистрации я попросил место «у окошка», на что мне ответили, что в моем туре все места «у окошка». Рейс оказался с пересадками, и позже я обратил внимание, что к конечному пункту в самолете никого не осталось из тех, кто сел на самолет вместе со мной. Я сидел все также у иллюминатора и разноголосая речь, на непонятных мне языках, вызывала у меня чувство заброшенности черт знает куда.
Полет предстоял долгий, и я уткнулся в инструкцию. Я перечитал ее один раз, другой, убедился, что читаю ту часть, которая на русском языке, но получалось всегда одно и то же. В инструкции была указана последовательность разборки собранного холодильника и, поскольку холодильник продается в разобранном виде, то для лучшего понимания, рекомендовалось читать инструкцию задом наперед(?!)
Наконец я уснул, и проснулся, когда самолет совершил посадку.
В аэропорту меня встретил абориген с табличкой, на которой было написано... нет, не моя фамилия, а: «С чего все начиналось». Ну что ж, наверное, здесь так принято, да и ошибиться было нельзя: с таким туром был только я.
Мне любезно предложили оставить мою сумку в офисе и выдали небольшой рюкзак. Перед выходом мне представился случай незаметно сунуть в рюкзак блок сигарет.
Сколько мы плыли на лодке, я точно сказать не могу. Солнце припекало, океан был спокоен. Под плавные всплески весел я задумался - так, ни о чем - и задремал.
Очнулся я от того, что абориген тряс меня за плечо. Я осмотрелся. Мы приплыли к острову с пальмами и белоснежным песком. «Рай», – подумал я. Провожатый похлопал меня по плечу и показал рукой в сторону острова – мол, «туда, туда». Я с удовольствием сошел на берег и ступил в девственный мир. Девственность нарушал только абориген на своей лодке, и, в свою очередь, я помахал ему рукой в сторону океана – мол, «туда, туда».
Абориген оттолкнул лодку от берега, и мне ясно представилось, что от меня оттолкнули весь тот мир, все человечество с его повседневными заботами и суетой, билетами на автобус и покупкой по выходным продуктов на неделю, с ежедневным, и так и неразрешимым вопросом, выглядывая в окно – «Что надеть?» Я лег на песок и стал наблюдать, как лодка уходит все дальше и дальше. Я смотрел вслед, пока она ни превратилась в точку, готовую через мгновение исчезнуть.
Так я остался один.
Одиночество меня не пугало. То я испытывал необъяснимую радость, будто в детстве, когда радуешься просто, потому что живешь, то, глядя на бескрайний океан и облака, грациозно проплывавшие надо мной, настроение мое становилось лирическим, то я становился задумчивым, когда набежавший легкий ветер лениво перешептывался с листьями пальм. И набегающие волны, и облака, и ветер - все это было не похоже на тот далекий мир, откуда был я сам. Меня охватило чувство гармонии с этим миром. Иногда пролетали птицы; крабы, быстро перебирая ножками, убегали от набегающего океана...
«Всего-то, каких-то несколько дней...» - думал я. И эти дни казались мне днями, которые предстоит провести в раю.
Насладившись одиночеством и заброшенностью, я решил заглянуть в рюкзак и выяснить, что же я имею для начала своей робинзонады. Были там: блок сигарет, которые я сам же и сунул незаметно, а еще, зачем-то, лавровый лист, причем много. Я стал лихорадочно шарить по рюкзаку – не было спичек, консервного ножа... впрочем, и самих консервов не было.
«Ну что же, - подумал я, - несколько дней можно и потерпеть, тем более что, сколько курю, столько и мечтаю бросить, как и каждый курильщик. Пресная вода должна быть, раз есть растительность. А поскольку есть пальмы, должны быть какие-нибудь плоды, хоть что-нибудь: финики, бананы... ну что-нибудь».
Мне казалось, что этот мир принадлежит мне, и я был полон оптимизма и, какой-то, детской, бесшабашности.
Воду я нашел быстро. Стоило мне отойти от берега и зайти под пальмы, я услышал шум ручья. Ручей был небольшой, вода - прохладной. Напившись из ладоней, я пошел посмотреть русло ручья. Ручей, весело выбежав из леса, и не добежав до океана, уходил в песок. Пройдя дальше в заросли тропического леса, я, к своему удивлению, не обнаружил ни фиников, ни бананов и вообще ничего, что можно было бы съесть. Только мелкие ягоды висели тут и там, но вид их был настолько непривлекателен, - они были грязно-голубого цвета и издавали такой отвратительный запах, - что даже попробовать их я не решился.
«Ну, прибрежные деревья это еще не весь остров», – подумал я и решил назавтра сделать основательную вылазку по острову.
Начало смеркаться. Я решил ночевать здесь же на песке, мне казалось это романтичным. День уходил, небо гасло, океан засыпал - наступала ночь. Проступали звезды. Луна пока не взошла. Я лежал на спине, разглядывая незнакомые созвездия…
Проснулся я от того, что кто-то перешагнул через меня! Да, да! - именно перешагнул, причем, чуть не споткнувшись, не заметив сначала меня. Луна так и не взошла, и звезды давали света ровно столько, сколько хватало, чтобы почти угадывать вокруг себя очертания. Силуэт метнулся в обратную сторону, перешагнул через меня еще раз и стал наклоняться ко мне. Страх сковал меня, и я лежал ни жив ни мертв. «Оно», я это явно почувствовал, начало обнюхивать меня с ног. По мере того, как существо продвигалось к моей голове, во мне все внутренне сжималось, и я представлял собой сплошной комок ужаса. Одежду я не чувствовал и ощущал себя так, как голый ощущает себя среди ядовитых змей.
И наконец, существо приблизило свою морду к моему лицу. Я не дышал. Страх парализовал меня, и я не мог, не то что вскрикнуть, но даже закрыть глаза, и, широко раскрыв их, пытался в темноте разглядеть хотя бы очертания. Как это часто бывает в минуты страха, мы раскрываем глаза как можно шире, чтобы как можно отчетливее разглядеть этот самый страх вместо того, чтобы зажмурить их. Какая-то необъяснимая сила заставляет нас стараться увидеть то, что видеть нам совсем, казалось бы, и не нужно, и мы упорно вглядываемся в этот страх и не можем, не то что отвести взгляд, но и закрыть глаза - как во сне, когда нам сняться кошмары.
Во тьме я не мог разглядеть ничего, кроме силуэта. Но я чувствовал по запаху и интуицией, что морда и все тело существа покрыты щетиной, глаза маленькие, злые, и из пасти стекает слюна. Впрочем, слюна, с отвратительным запахом, действительно стекала мне на грудь. Мгновенно мне вспомнились мои тщетные поиски еды на этом острове и мысль: «Чем же питаются «они»?» - вспыхнув в голове, стремительно ушла куда-то в пятки. От нечеловеческого напряжения всего моего существа, сознание готово было покинуть меня, но, вдруг… «оно» лизнуло меня в лицо и скрылось. Так и не придя в себя, в кромешной тьме, я стал отползать, пятясь спиной туда, где по моему расчету были пальмы. Через какое-то время, спина моя уперлась во что-то твердое, и поскольку на острове я видел только пальмы, я и решил, что, наконец-то, хотя бы пальма защитит меня, пусть только со спины. Внутренний голос спросил: – «Ты уверен? – и, чтобы хоть так поддержать оптимизм в кампании, ведь теперь нас было… двое (на необитаемом острове внутренний голос тоже в счет), я твердо сказал про себя: – Да».
Неожиданно, что-то выглянуло из-за пальмы за моей спиной - что-то, как мне представлялось, очень гнусное и отвратительно любезное, и столь ехидное, что если бы я смог выговорить: – «Как же я попал сюда?» – наверняка прозвучал бы ответ: «Сами-с… сами-с и купили тур, а теперь извольте-с». Рожа вдруг улыбнулась и исчезла.
Всю ночь просидел я, прижавшись спиной к дереву. Не видя во тьме ничего кроме каких-то теней, я чувствовал, что ко мне подходили, меня обнюхивали, не раз что-то склизкое переползало через мои ноги, противно извиваясь. Остров был полон жизни. Что-то постоянно шуршало, тихо взвизгивало и попискивало, что-то дышало мне на ухо и в лицо. Я покорился судьбе и безучастно переживал все это действо. Только один раз я позволил себе возмутиться, когда почувствовал, что надо мной задрали заднюю левую ногу. Я так возмущенно и сильно шлепнул по щетинистому заду, что существо сразу растаяло во мраке; еще долго различал я его недовольное и обиженное ворчание.
Наконец инстинкт самосохранения отключил мое сознание, и я забылся - то ли во сне, то ли в обмороке.
Продолжение следует...
Нравится рассказ? Поблагодарите Андрея Белова переводом с пометкой "Для Андрея Белова".