Rusos blancos. Белоэмигранты в войне на стороне Франко

Мы уже рассказывали о судьбах белоэмигрантов, их участии в локальных войнах по всему миру и роли в становлении армий самых неожиданных стран. Однако, увлекшись экзотикой, мы обошли вниманием наиболее значимый конфликт тридцатых годов — гражданскую войну в Испании. А ведь русские добровольцы там были далеко не только на республиканской стороне! Исправляем это упущение и начинаем обстоятельный рассказ, а поможет нам книга Сергея Балмасова «Русский штык на чужой войне». Приготовьтесь — текст будет большим, но интересным.

Хотя наши соотечественники от общей массы иностранных добровольцев Франко составляли на начальном этапе всего шесть процентов (по мере расширения масштабов войны их доля упала до десятых долей процента), белоэмиграция внесла свою лепту в борь­бу против коммунистов в Испании, которая в первую очередь имела идеологическое значение.

СОБЫТИЯ В ИСПАНИИ КАК ПРОДОЛЖЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ

События 1936 г. в Испании были восприняты многими белоэми­грантами как продолжение гражданской войны «против крас­ных», которую они еще недавно вели на просторах своей Родины.

Не случайно, что среди добровольцев оказалось немало тех, кто до войны имел неплохой заработок, но бросил свои теплые местечки и вступил в испанскую армию рядовыми, чтобы, ежесекундно рискуя жизнью, бороться с врагами.

Лозунги Франко также сильно напоминали им идеологию белых генералов: «За единую страну», «война до победы над коммуниста­ми» и т.д. Показательно, что в белоэмигрантской прессе он нередко именовался «испанским Корниловым», а франкисты — «белогвар­дейцами».

Соответственно, многие белогвардейские организации, особенно правые, одобрили лозунг испанского генералиссимуса, заявившего, что его война является «крестовым походом против коммунизма», и поддержали его.

При этом белоэмигрантка О.Д. О-Доннель (дама-патронесса русских добровольцев) свидетельствует об авторитете у белогвар­дейцев каудильо: «Один из генералов, близких к главе националь­ной Испании, сказал нашей соотечественнице, что генерал Франко со всех концов мира получает от русских эмигрантов приветствия. Многие эмигранты посылают ему Георгиевские кресты, Георгиев­ские медали, как самое дорогое, что у них осталось... Генерал этот сказал нашей соотечественнице, что сам Франко был чрезвычайно тронут столь многочисленными знаками внимания со стороны рус­ских эмигрантов» [ГАРФ. Ф.5972. Оп.3. Д.57. Л.19.].

Сами же участники событий свидетельствовали, что многое из происходившего в Испании до боли напоминало им Гражданскую войну в России: разорения храмов, красный и белый террор, крова­вые бесчинства с той и другой стороны, включая аресты и расстре­лы, и т.д.

Сходство добавляло и массовое прибытие в Испанию зарубежных граждан, использовавшихся обеими сторонами. У республиканцев — «интернационалисты», у Франко — «волонтеры» (нередко наемни­ки, прибывшие воевать за деньги).

Вообще наши соотечественники были представлены в формирова­ниях местных монархистов (карлистов), рекете, а также в регулярных войсках, включая сухопутные силы и авиацию. Но особенно замет­ным было пребывание наших соотечественников в Испанском ино­странном Легионе.

ПОЕХАТЬ НА ВОЙНУ, ЧТОБЫ НЕ УМЕРЕТЬ ОТ ГОЛОДА

Но не все из поехавших на испанскую войну отправились туда исключительно из благородных идей. В немалой степени на «испанский выбор» повлиял и материальный фактор. Состоятельные люди вроде того же Барка, сына царского министра, ради борьбы «против крас­ных в Испании» бросившего бизнес на Мадагаскаре, были скорее исключением. Многие русские добровольцы, не исключая и самого Николая Шинкаренко, находились в отчаянном материальном поло­жении.

Так, один из самых известных русских «испанцев», белый гене­рал-майор Шинкаренко, был вынужден пойти туда добровольцем, чтобы просто выжить. Это подтверждают документы, в частности, переписка его матери с другими белоэмигрантами, в том числе и с бежавшей от большевиков женой Брусилова. Незадолго до начала Испанской войны семья Шинкаренко находилась в отчаянном по­ложении: их магазин во Франции прогорел, квартиру пришлось продать [ГА РФ. Ф.5972. Оп.3. Д.331. Л.48.].

Сам Николай в 1934 г. лишился прежней хорошей работы во французском банке. Бывший генерал и его мать в буквальном смыс­ле тогда питались впроголодь, и вскоре, чтобы не обременять своего сына, она ушла в монастырь [Там же. Л.50.].

Вернуться на Родину, захваченную своими врагами-большевиками, он не хотел, хотя и были примеры, когда некоторые белые генералы, например, Слащев или Скоблин, соблазнившись посулами большеви­ков, переходили к ним на службу. К тому же он прекрасно знал, что «возвращенцы» подвергались репрессиям. Так, его племянник, живший в СССР, подвергался гонениям за принадлежность к семье белого генерала, был арестован и отправлен на поселение [Там же. Д.57. Л.15.].

Поэтому для него и некоторых других белогвардейцев поступле­ние в испанскую армию стало выходом из тяжелого материального положения. Записавшись «в испанцы», они получали свой кусок хле­ба — паёк, а кое-кто и немалые для еще не оправившейся от мирового экономического кризиса страны, деньги.

О тех сложностях, которые испытывал бывший боевой генерал в своей попытке пробиться в испанскую армию, свидетельствуют письма матери Шинкаренко к Надежде Владимировне Брусиловой, жене известного царского генерала, поступившего на службу к боль­шевикам:

«21 октября 1936 г.

Дорогая Надежда Владимировна!

...Напишу Вам новость, которая Вас удивит: 3-го октября мой Коля уехал в Испанию, пока что корреспондентом «Часового», но думаю, что потом он примет участие в боевых действиях, если удастся попасть в ряды войск Франко. А я молюсь, молюсь и молюсь. Потому что от Коли все зависит.

Коля увез карточку своего славного деда, может быть, она прине­сет ему счастье. Когда я его увижу и вообще, будет ли это когда-нибудь, одному Богу известно.» [ Там же. Л.3.]

«24 декабря 1936 г.

Дорогая Надежда Владимировна!

…Мой Коля ездил в Испанию, но вернулся, так как дальше Саламанки его не пустили. Теперь он бедствует, как всегда, и это причиня­ет мне величайшее горе.» [ Там же. Л.4.]

«29 января 1937 г.

Дорогая Надежда Владимировна!

…Мой сын Коля мечтает поехать в Испанию и драться там, за пра­вых, конечно, но у него нет для этого денег, да и осуществится ли это его желание, одному Богу известно.» [ Там же. Л.8.]

«17 марта 1937 г.

Дорогая Надежда Владимировна!

...Мой Коля опять уехал в Испанию, уже с месяц тому назад. Се­годня получила от него письмо, он на Арагонском фронте, там пока спокойно. Он, конечно, в качестве нижнего чина, но очень доволен, хвалит испанцев за их милое к нему отношение. Переписываюсь с ним на французском языке для облегчения пограничной цензуры (иначе

письмо либо очень долго бы шло до адресата, либо вообще могло не дойти. — Ред.). И кроме того, я ему вкладываю письмо в два конвер­та: на верхнем пишу адрес какого-то господина, который пересылает письмо другому и тот уже передает его Коле...» [ Там же. Л.10 об.]

«27 сентября 1937 г.

Дорогая Надежда Владимировна!

...От сына имею известие, что он прикомандирован к Штабу и не подвергается особой опасности.» [ Там же. Л.16.]

По данным иностранных источников, испытывал серьезные ма­териальные трудности и А.П. Яремчук, автор книги о русских до­бровольцах в Испании, сражавшихся на стороне Франко. Примеча­тельно, что ему на момент поступления в испанскую армию в 1937 г. исполнилось 47 лет, и, по их данным, он почти разорился на выплатах за аренду квартиры, и, чтобы рассчитаться за нее, ему пришлось про­давать личные вещи. В результате, Испанию он приехал с маленьким чемоданом, составлявшим все его богатство, — в нем находилась лишь смена белья и документы [Judith Keene. Fighting for Franco. International volunteers in nationalist Spain during Spanish civil war, 1936-39. London and New-York, 2001.].

«НАЗЛО» ФРАНЦИИ...

Также одной из причин подобных переездов стало давление фран­цузских властей, заметно усилившееся после убийства 7 мая 1932 г. президента Франции Думера белоэмигрантом Горгуловым в знак про­теста против установления Парижем отношений с СССР.

В тот момент представители белоэмиграции относились к Фран­ции настолько озлобленно, что, по словам Яремчука, получив выгод­ное предложение по работе от командования французской армии, он решительно от него отказался, хотя абсолютно не знал, что предложат ему в Испании.

Он мотивировал свой отказ тем, что «французское правитель­ство наполнено евреями, ненавидящими белоэмигрантов и делающи­ми все, чтобы он и другие изгнанники как можно скорее покинули не боящуюся Бога Францию и отправились в богобоязненную Испанию» [ Она же. Указ. соч.].

РУССКОЕ ЛИ ЭТО ДЕЛО - СРАЖАТЬСЯ В ИСПАНИИ?

Впрочем, были у белоэмигрантов и другие точки зрения на эту про­блему, благодаря которым можно понять мотивацию тех, кто не захо­тел воспринять испанские события как «продолжение Гражданской войны в России».

В результате происходящее показало и нарастающий кризис вну­три самой эмиграции. В том числе и то, что не все однозначно было и среди «сторонников» Франко: на настроения белоэмигрантов силь­но влияли усилившиеся среди их вождей разногласия по политиче­ским и иным вопросам.

Особенно сильное влияние на «умы и сердца» потенциальных добровольцев оказала позиция А.И. Деникина. Именно он, несмо­тря на свои «словесные» симпатии к Франко, в то же время вы­ступал резко против отправки русских добровольцев в Испанию. И по этому вопросу он резко разошелся с руководством РОВС, что стало одной из главных причин его неучастия в работе данной ор­ганизации.

Среди противников «помощи испанским белым» оказался до­вольно известный генерал А.А. Керсновский, опубликовавший в сентябре 1936 г. соответствующий материал в «Царском Вестнике», в котором резко раскритиковал призывавших ехать в Испанию.

Его статья начиналась эпиграфом из Козьмы Пруткова:

«Но его для сраму я

Маврою одену,

Загоню на самую,

На Съерра-Морену».

Далее следовал такой текст: «Когда, наконец, мы поумнеем и пе­рестанем распинаться за чужих? С какой стати и почему проливаем потоки слёз и чернил во имя какой-то совершенно ненужной, чуждой и безразличной Испании? И если бы только слезы и чернила! Наши русские люди, офицеры, пошедшие проливать свою кровь на поля Ламанчи, выручают потомков Дон Кихота. Ту русскую кровь, проливать которую за чужие интересы они не имеют права, ибо скоро она может понадобиться Матери России.

Без негодования нельзя прочесть ребяческое письмо русского белого офицера, напечатанное в «Часовом» и, увы, перепечатан­ное очень многими эмигрантскими газетами, в том числе и « Цар­ским Вестником». Он, видите ли, счастлив, что исполняет «свой долг», как будто борьба за испанское благополучие составляет долг русского офицера! Нужно и важно истреблять русских большеви­ков, тогда как на испанцев нам должно быть в высшей степени на­плевать.

Пусть нам не морочат голову надоевшей пошлятиной, будто борь­ба с «мировым злом» - это наше «общее дело». Почему это вдруг сделалось «общим делом» сейчас, в 1936 г., а не было им в 1917— 1921 гг.? Что делали тогда эти посылающие нам сейчас привет господа испанские офицеры? Где они были тогда? Под Тихорецкой? А может быть, под Армавиром, Царицыном или Харьковом? Или, может быть, под Киевом и Орлом? Во всяком случае, опоздав к Московскому по­ходу, они бы успели, конечно, прибыть к Перекопским боям и под Каховку. Где же они были тогда? Много ли их стояло в строю наших офицерских рот?

Изнасилованные испанские женщины, расстрелянные испанские священники... Подумаешь, нашли чем разжалобить! А наших русских женщин кто-нибудь жалел? А тысячи замученных русских священно­служителей, разве это нашло отклик во французских, германских, ис­панских столицах? Это не было тогда «общим делом».

Что за негодование, разрушен Алькадер! А когда Иверскую сноси­ли, кто из них возмутился? А когда разрушали старейший наш храм — Десятинную церковь, возведенную еще Владимиром Красным Сол­нышком, — кто из господ испанцев тогда возвысил свой негодующий голос? Укажите мне испанца, который протестовал бы против унич­тожения Храма Христа Спасителя!

Не знаете. Вот и отлично. А я зато укажу вам русского офицера, туберкулезного, не имеющего права на труд, с отобранным паспор­том, которым не так давно, всего несколько месяцев тому назад, го­спода правые испанцы и прочие господа французы, перебрасывались, словно мячом, через Пиренеи! В этом наш искалеченный и гонимый штабс-капитан заслуживает в тысячу раз больше нашего внимания и сострадания, чем все испанские патеры, вместе взятые.

А пока испанский «капитан Х» шлет привет русскому офицер­ству. Запоздалое на целых 17 лет и ненужное приветствие. Отчего они не посылали нам, русским, свой привет в 1919 г.? Или это тогда не было «общим делом»?

Победят белые испанцы — полпредство (советское. — Ред.) по-прежнему останется в Мадриде, а если и удалится оттуда, то совсем на непродолжительное время. А русских офицеров, имевших наивность и даже более, чем наивность сражаться в их рядах «за общее дело», немедленно же выставят вон из Испании как «нежелательных иностранцев». Да еще, чего доброго, предъявят им обвинение в совет­ской пропаганде, как это всегда было в обычае у испанцев в отноше­нии белых русских эмигрантов.

Когда, наконец, мы поймем, что иностранные националисты, будь то испанские белогвардейцы, французские «огненные кресты», не­мецкие наци и итальянские фашисты — такие же враги нас, русских эмигрантов, и нашей Родины, как и преследуемые ими коммунисты? Не спасать их надо, а повторить при этом мудрые слова Тараса Буль­бы: «Чтобы они там подохли все, собаки!» [ Керсновский А. Никаких испанцев // «Царский Вестник». 1936. № 521]

Через три номера «Царский Вестник» опубликовал на матери­ал А. Керсновского ответ генерала Скородумова: «Если испанцы, немцы, японцы, французы все равно нас за это никогда не отбла­годарят, то русский офицер с этим считаться не может. Русский офицер должен быть рыцарем всегда, везде и повсюду и, будучи убежденным антибольшевиком, должен уничтожать большевиков на любой территории — испанской, французской, немецкой и др., ибо если французы, испанцы, японцы и т.д. поступают отрицатель­но, то это далеко не значит, что и русские офицеры должны посту­пать так же.

Но естественно, принимая участие в гражданской войне, русские не должны рвать зубами Мадрид, Париж и т.д., ибо на черта они нам нужны. Мы должны только помогать, но не освобождать. Но прини­мать участие в гражданской войне (в Испании. — Ред.), и обязательно в русских боевых единицах, с возможно меньшими потерями, сбе­регая силы для последнего решительного боя под Москвой, русские обязаны...

Честь и слава русским офицерам, воюющим против большевиков, хотя бы и в Испании. Пускай сперва подохнут все большевики, а по­том при первом же случае мы поговорим и все припомним иностран­цам, но сейчас это преждевременно» [ Скородумов М. Ответ Керсновскому // «Царский Вестник». 1936. №524.].

Развивая свою мысль в отдельной листовке с названием «Что та­кое большевизм?», Скородумов указывает: «Не все ли равно, по ка­ким местам бить большевиков, по морде, по затылку или по пяткам? То есть бить ли их в России, Испании или Японии? Главное, бить и не давать опомниться! Где высунется красная морда, так и трах по ней!» [ Он же. «Что такое большевизм»? Отдельный типографский оттиск // «Архив РОА».]

ПОДДЕРЖИМ ФРАНКО... ИЗ УЮТНЫХ ПАРИЖСКИХ КАФЕ

Впрочем, судя по числу белых добровольцев в Испании, точка зре­ния Керсновского была для белогвардейцев ближе, чем идеи Скородумова.

Так, в межвоенный период в одном только РОВ С состояли от 40 до 100 тысяч белогвардейцев. При этом к началу гражданской войны в Испании на попечении эмигрантских организаций подрос­ли тысячи русских скаутов, кадетов, юнкеров и юных спортсменов. Однако в итоге для защиты «испанского Корнилова» оружие в руки взяли лишь единицы.

И хотя до сих пор нет точных данных о численности воевавших на стороне националистов, она по самым завышенным оценкам вряд ли превышает полторы сотни человек.

Генерал-майор Белой армии Н.В. Шинкаренко, самый старший по чину доброволец после гибели другого генерал-майора — Фока, пи­сал, что он лично знал около 50 волонтеров из нашей страны.

Среди них штабс-капитаны Я.Г. Лопухин и Полухин, а также вышеупомянутый Фок, прибывшие в Испанию практически в одно вре­мя с ним.

Кроме того, он же в своих мемуарах говорит о том, что в армию Франко вступил человек, «называющий себя грузинским князем, ко­торый привел шестерых своих соплеменников, чтобы воссоздать свя­зи между античной Иберией и Грузией» [ Anton Nikolai Shinkarenko I Vsevolodovich. [TypescriptMemoirs]. [TSM] 7pamphletboxes // Hoover Archives IDCSUZ68020-A, Stanford University. Part 4, Chapter 1 и его письмо в «Часовой». Cентябрь. № 174. 1937.].

Иными словами, по его данным, вся условно русская группа на службе националистов вместе с ними составляла 58 человек.

Впрочем, другие имеющиеся документы позволяют установить поименно 64 таких добровольцев.

В свою очередь, бывший штабс-капитан Белой и поручик царской армии Антон Павлович Яремчук 2-й указывают 86 человек, «чьи фами­лии известны». В их число входят трое военных летчиков, служивших в Испании на момент начала гражданской войны, и один легионер.

А по мнению видной исследовательницы иностранного добро­вольчества времен Испанской гражданской войны Джудит Кейн, численность «русских франкистов» колеблется между 80 и 100 во­лонтерами.

Она специально выделяет 10 русских, которые вступили в Ис­панский иностранный легион в 1938 г., а также «по меньшей мере еще две более крупные группы русскоязычных волонтеров, зачислив­шихся в карлистские монархические формирования по политическим убеждениям.

Кроме того, были и другие, более мелкие группы, разбросанные по регулярным частям испанской армии и ее союзников. Например, известно и о 12 наших соотечественниках, направленных испанцами в итальянские подразделения [Archivo Historico Militar, Avila. Cuartel General del Generalisimo-Estado Mayor, ano de 1938. 2/168/30/5 или в сериях 1937 г. 1/168/18/12, копия «Русские легионеры»].

Однако советские источники дают более завышенные данные по чис­ленности «испанских белогвардейцев». Так, выходившие в СССР га­зеты заявляли о 128 воевавших на стороне «белых фашистов».

Впрочем, более конкретных доказательств с точным указанием данных, вплоть до «чинов и подразделений», в которых они служи­ли, не имеется.

В любом случае, говоря о числе русских франкистов, оперировать приходится лишь доподлинно известными фамилиями. Если сум­мировать информацию «Материалов Русского Освободительного движения» [Материалы Русского Освободительного движения. С.119.] с соответствующим списком добровольцев в Испании, воевавших в составе батальонов рекете Донна Мария де Молина и Марко де Бельо, данных «Часового», а также А.П. Яремчука 2-го и прочих источников по наемникам из Испанского иностранного леги­она, ВВС националистов и других подразделений, то картина относи­тельно «волонтеров каудильо» представляется следующей (в данном случае иногда указываются чины того или иного белоэмигранта на мо­мент оставления России):

Среди них 1-я группа, прибывшая в начале марта 1937 г.:

Голбан Д.К., штабс-капитан

Гурко В.

Кривошея В.Е.

Кривошея Н.Е.

Налетов В.И., штабс-капитан

Пылаев Л.Н., поручик

Селиванов Н.И., штабс-капитан

2-я группа, прибывшая 1 апреля 1937 г.:

Белин П.В.

Сладков Н.К., подпоручик

Тоцкий Л.Г., юнкер

Яремчук А.П., штабс-капитан

Прибыли из других частей:

Ильин Б.В.

Полухин Яков Тимофеевич, штабс-капитан

Фок Анатолий Владимирович, генерал-майор

3-я группа, прибывшая в августе 1937 г.:

Артюхов Н.С.

Боярунас В.В., поручик

Болтин Н.Н., полковник

Бриллиантов С.П., штабс-капитан

Гончаренко К.А.

Рашевский, капитан

Юренинский М.Н., капитан

Дальнейшие пополнения из разных частей:

фон Остен-Дризен И.А., барон

Барк Н.Э.

фон Вольф-Люденгсгаузен Б.С.

Бибиков А.В.

Вайнер Н.Н.

Гурский С.К.

Зелим-Бек Г.М.

Иванов-Панфилов П.

Константинов Е.В.

Ковалевский В.И.

Пальчевский Е.Е., штабс-капитан

Порхович, подпоручик

Сражались в других частях:

Амилахвари, князь

Бонч-Бруевич А.А., капитан

Гогниджаношвили К.А., поручик

Григуль, капитан

Двойченко В.А., полковник

Князь Долгорукий

Ергин, штабс-капитан

Есаулов

Зотов Н.П.

Зотов П.А.

Иванов Н., фельдфебель

Ко(е) мпельский З.К.

Константинов К.А.

Коптев

Куценко

Ламсдорф Г.П., граф

князь Маталов (по другим данным Лаурсов-Магалов. — Ред.) Л.

Марченко В.М., капитан

Марченко И.В.

отец Никон, игумен

Платонов

Рагозин Н.А., старший лейтенант

Сахаров И.К.

Стубан М.

Трингам А.А., штаб-ротмистр

Чиж (Техли) С.

отец Александр Шабашев (священник)

Шинкаренко-Брусилов Н.В., генерал-майор

Цукилидзе М.А., князь

Как бы там ни было, в лучшем случае все белогвардейские добро­вольцы в Испании по численности составляли не больше роты. Если же от них отминусовать офицеров и солдат грузинской и армянской армий, то состояние дел будет еще более удручающим.

По мнению Шинкаренко, это объяснялось тем, что молодые белогвардейцы предпочли «повернуться задом» к инициативе своих старших товарищей, не желая «воспользоваться удобным случаем в Испании, чтобы получить боевой опыт, который может пригодиться царской России» [Nikolai Shinkarenko Vsevolodovich, [TypescriptMemoirs], [TSM] 7 pamphlet boxes. Hoover Archives IDCSUZ68020-A. Stanford University. Part 4. Chapter 1 и его письмо в «Часовой». Сен­тябрь. №174. 1937].

Подобная ситуация представляется неслучайной. По мнению ряда русских участников гражданской войны в Испании, это было проявлением традиционной русской черты — «сидеть и ждать у моря погоды», ничего не делая, сославшись на разные трудности. Так, по словам историка Марка Раефа, российские изгнанники «ни­когда не распаковывали своих чемоданов», предпочитая сидеть на них и ждать, когда «кто-то сбросит» большевиков, чтобы они могли вернуться домой.

Разумеется, большинство белоэмигрантов были настроены в поль­зу Франко, но не стремилось за него воевать. Комичность ситуации в том, что они предпочитали сражаться «на словах», агрессивно встре­чая любую критику в адрес генералиссимуса. Так, когда один из пре­подавателей Свято-Сергиевского института в Париже заявил о «ли­цемерии» генералиссимуса в ведении «крестового похода», против него поднялась такая «волна», что он был вынужден «публично изменить свою точку зрения», чтобы сохранить за собой рабочее место. Фактически, по данным белоэмигрантских источников, его травлю организовал сам православный митрополит французской столицы. В результате участие в испанских событиях, ставшее для белоэмиграции своего рода боевым смотром сил, продемонстрировало ничтожность их сил, что изначально белогвардейцы не могли оказать никакого «решающего» воздействия на события в Испании, на которое рассчитывал РОВС.

Таким образом, реально боровшихся против «красных» не из парижских кафе, а в настоящих окопах было абсолютное меньшинство.

Так, тот же Шинкаренко, не всегда имевший средства даже на собственное пропитание, но всё-таки добравшийся до Испании, ругал эмиграцию за «мягкость» и «слабость». В своих еще неизданных воспоминаниях и дневниках, хранящихся в американских архивах, он утверждает, что большинство эмигрантов просто не хотели принимать никакого участия в Испанской гражданской войне (о чем свидетельствуют предоставленные самими белоэмигрантами списки своих коллег по работе в Испании).