Эта Вечеря — не какая-то общая трапеза или пиршество, но представляет собой святейшее таинство тела и крови Христовых, предлагаемых нам, когда мы празднуем ее. Следовательно, вне всякого сомнения, необходимо подобающее приготовление, чтобы с нами не приключилась смерть вместо жизни, чтобы нам не принять осуждение вместо милости.
Как сильно трепещет святейший патриарх, как сильно он боится, при всей замечательной силе его веры, когда Сам Сын Божий является ему в человеческом обличье и объявляет о близящемся разрушении Содома (Бытие 18:2)! Агнец Божий представлен здесь не для того, чтобы подвергнуть Его умозрительному исследованию, но для того, чтобы стать пищей и питием. Когда Озия безрассудно приблизился к ковчегу завета [чтобы воскурить фимиам], Господь тут же поразил его проказой (2 Паралипоменон 26:16). Удивительно ли, в таком случае, что тот, кто вкушает от хлеба сего и пьет от вина сего недостойно, ест и пьет осуждение себе (1 Коринфянам 11:29)? Здесь мы поистине имеем ковчег Нового Завета, прообразом которого был тот старый ковчег. Апостол одним словом показывает, что такое настоящее приготовление: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1 Коринфянам 11:28). Однако, как и всякое божественное исследование, Павел требует, чтобы оно исполнялось согласно норме Святого Писания.
Давайте, в таком случае, прежде всего, вспомним о нашей немощи. Что есть человек? Прах и пепел (Бытие 18:27). Мы вышли из праха. Мы живем от праха. Мы возвратимся в прах. Что есть человек? Смрадное семя, навозный мешок и пища для червей. Человек рождается для труда, а не для славы. Человек рождается от женщины и по этой причине рождается с виной, заслуживающей наказания. Он живет недолго, но и эту жизнь проводит в страхе, во многих скорбях и, следовательно, со многими слезами (Иов 14:1). Да, во многих настоящих скорбях как души, так и тела. Человек не знает ни своего начала, ни своего конца. Мы словно летние цветы, которые скоро увядают, поскольку наша жизнь тоже коротка и исполнена многими страданиями и трудами, которые не назовешь краткодневными.
Давайте, во-вторых, вспомним о нашем недостоинстве. Всякое творение — это только тень, сон, ничто пред лицом Создателя (Псалом 38:7). Это в полной мере относится и к человеку. Однако недостоинства человека гораздо более многочисленны и серьезны. Своими грехами он поистине оскорбил своего Творца. Бог праведен по природе и по сути Своей. Что мы, как не трут, возжигающий этот поядающий огонь (Второзаконие 4:24)? Как может невыносимейший смрад наших дел быть в Его присутствии? Боже, как могут наши беззакония, которые Ты положил перед Собою, и наши заблуждения, которые Ты привел во свет лица Своего, находиться в Твоем присутствии (Псалом 89:8). Бог всегда бесконечен, как и Его справедливость и гнев. Если Он абсолютно велик и достоин благоговения во всех Своих делах, то Он также абсолютно велик и достоин благоговения в Своих гневе, справедливости и мщении. Пощадит ли творение Тот, Кто не пощадил Своего собственного Сына? Пощадит ли грешного раба Тот, Кто не пощадил Святого? Божья ненависть ко греху так велика, что Он наказывает его даже в Своем любимом творении, как мы видим на примере Люцифера, князя ангельского.
Однако давайте в этом испытании вспомним не только о себе, но и об этом благословенном хлебе, который есть участие в теле Христовом. И тогда мы увидим в нем подлинный источник благодати и неистощимый родник милости. Конечно, Господь не способен отвергнуть нас — тех, кого Он сделал причастниками Своей плоти. Действительно, кто когда-либо испытывал ненависть к своей собственной плоти (Ефесянам 5:29)? Аналогичным образом, эта святая трапеза преобразит нашу душу. Это божественное пиршество сделает нас божественными людьми до тех пор, пока, в конце концов, мы не сделаемся причастниками будущего блаженства, «всецело богоподобными, вмещающими в себе всецелого Бога и Его единого» [Григорий Богослов. Слово 30 — о богословии четвертое, о Боге Сыне второе]. То, что здесь мы имеем верой и таинственно, там мы будем иметь вещественно и видимо для всех. Эти тела наши, которые теперь есть храмы Святого Духа, оживляемые и освящаемые телом и кровью Христа, в них обитающего, обретут следующее достоинство: в них мы сможем видеть Бога лицом к лицу (1 Коринфянам 13:12). Это святейшее лекарство лечит все язвы греха. Эта животворящая плоть покрывает всякий смертный грех. Это наисвятейшее знамение божественных обетований, на которые мы можем сослаться в присутствии божественного Судии. Это самодостаточный залог вечной жизни, которой мы хвалимся. Если же тело и кровь Христа открываются нам таким образом, мы, несомненно, также будем участниками благословений, даруемых этими святейшими телом и кровью. Как Тот, Кто даровал нам большие благословения, потом откажет нам в меньших? «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего» (Римлянам 8:32)?
Радуйся же, Невеста, ибо близко время, когда тебя позовут на бракосочетание с Агнцем (Откровение 19:7). Облекись в драгоценное. Надень свадебное платье, чтобы Он не нашел тебя нагою (Матфея 22:12). Это платье — праведность Жениха, в которую мы облекаемся в Крещении. Наша собственная праведность совершенно неприемлема в качестве свадебного платья, поскольку она похожа на тряпки, запачканные во время кровотечения (Исаия 64:6). Давайте же опасаться того, чтобы нам не оказаться приведенными на этот торжественный брачный пир Агнца в позорных и смрадных одеждах наших собственных дел. Одень нас, Господь, чтобы не оказаться нам нагими (2 Коринфянам 5:3).
— Johann Gerhard. Meditationes Sacrae (1606)