В этом обзоре много философии, даже в книжке, активно маскирующейся под шпионский роман:
Давайте послушаем
Болл Д. Стоит только замолчать/ Пер. с англ. С. Силаковой. - М.: Corpus, 2019. - 288 с.
Когда с содержанием вроде разобрались, все идеи перебрали, добавить нечего, остается экспериментировать с формой, чтобы получше подчеркнуть прописные истины. Перед читателем попытка воспроизвести гремучую смесь японской интеллектуальной прозы – философия, детективная загадка и приправа в виде идеологии.
В поле зрения Болла многоголосье, разобраться в котором помогает лишь молчание. Чтобы понять, что происходит, надо выпасть из словесного потока, поглядеть на него со стороны. Механически разъять то, что кажется естественным. Отсюда и форма романа – набор нарезок из интервью в сопровождении конферансье-журналиста, у которого, и это не следует забывать, тоже есть голос.
Поэтому заявление Болла в одном из интервью, что он хотел избежать авторитарного авторского начала при изложении материала либо заблуждение, либо лукавство. Перед нами выдержки, скомпонованные воедино твердой рукой ответственного за выпуск книги. Остается надеяться, что он смог избежать лжи и субъективности, с которыми столкнулся в ходе расследования.
Но как бы то ни было, молчание Оду Сотатцу предоставляет возможность расслышать за гулом многолосья каждого, понять, что скрывается за шумом. Молчание рождает книгу.
Несколько голосов, звучащих со страниц романа дают понять и то, что истина умерла, и то до нее не докопаться, и то, что она очевидна лишь тогда, когда перебираешь ленты с записью. Сверхзадача многочисленных интервью - попытка понять, почему тихий смирный человек по имени Оду Сотатцу взял на себя вину в преступлении, которого не совершал. Решить загадку – разобраться в человеке, а значит подвести потом под найденную закономерность другой частный случай.
В романе много условности. Вообще через избранную форму Болл хочет многое сказать о человеческой природе. В основном все то, что мы уже знаем: люди безразличны, эгоистичны, поверхностны и вообще по-разному глядят на мир и интерпретируют происходящее. И да, люди много говорят, много и неопределенно, так что сами начинают верить в прочность неопределенного. Подспорье стремящегося к истине – молчание. Стоит одному замолчать и станет очевидна пустота, бессодержательность и неадекватность речи остальных.
Молчащий всегда красив. Что ж это работает и здесь.
Градус безразличия и лжи конечно разнится. Но это по-прежнему константы человеческого бытия.
Если люди пристрастны, и неряшливы в своем отношении к фактам, то, что ждать от Фемиды? И не абсурдно ли говорить об этом, растворяя свой голос в шуме?
Поэтому хочется вывернуть вполне очевидный ответ книги в другую сторону: стоит ли жить в таком обществе? Как в нем жить?
Невозможность найти ответ на социальные вопросы ставит проблему экзистенциальную.
Роман Болла – нарочито усложненный очерк современной ситуации. Но нужно ли крутить такие пируэты вокруг знания, не ведущего к практическим выводам? Молчать или говорить? Ответ на этот вопрос в романе очевиден – слушать. Тогда многое поймешь.
Отличный совет. Но стоило ли трудиться столько страниц? Книга Болла – аргумент в пользу того, что художественной литературе лучше развернуться в сторону изложения истории. А подумать нам помогут менее объемные и более оперативные статьи и эссе.
В поисках духа эпохи
Аткинсон К. Хозяйка лабиринта/ Пер. с англ. Т. Боровиковой. - М. Иностранка, 2019. - 448 с.
Хорошо ли это, когда писатель – многостаночник? Тут тебе и детектив, и серьезная проза, фантастика, с налетом мистики, если пожелаете.
С недавних пор начал думать, что все же тут мало хорошего. Потому что у автора, стремящегося к разносторонности, возникает какой-то формальный подход к делу. То есть написано вроде приятно, но для чего? Только чтобы доказать, что автор может и крестиком вышивать?
Итак, «Хозяйка лабиринта». Основное время действия – военный 1940 год плюс десять лет спустя. Молодая героиня. Служба в МИ-5, работа на телевидении (преимущественно детское вещание). По виду, шпионский роман. Как Джульетта запуталась в шпионских сетях и как попыталась из них выпутаться. Для того, чтоб читатель не спал и была какая-то интрига – записка угрожающего содержания «ты заплатишь за то, что сделала». Пытаемся выяснить вместе с героиней, кто бы мог быть автором послания и что вообще происходит.
Неясность – ключевое слово для описания положения героини как в 1940, так и в 1950 году. Надо читать роман и кумекать, что к чему.
Такова объективная сторона дела. Остальное – субъективные интерпретации.
Вроде писано о молодой девушке, а книга оставляет совершенно равнодушной. Диккенсовским Пипом здесь и не пахнет. Скорее слишком образованным автором, превращающим текст в минное поле цитат, аллюзий и отсылок. И дело не в том нравится или нет, просто есть сомнение, что бьющая в глаза эрудиция соответствует миру и характеру девятнадцатилетней девушки. Внутренняя жизнь героини – за кадром. В поле зрения - события. Что же с ней приключилось, с Джульеттой?
При общей безэмоциональности, трудно с определенностью сказать, в чем заключается основной мотив написания романа. «Хозяйка лабиринта» (чтобы значило это русское название, сменившее оригинальное, где нет ни хозяек, не лабиринтов?) – книга из числа тех, где важно как написано, как закручено. Но вот о чем это? Разобраться непросто.
О том, что не следует быть идеалистом и за все надо платить? Но так про то львиная доля мировой литературы. Или это просто эпизод из жизни разведслужбы? Или рассказ о том, как героиня увязла в шпионской паутине? Но для того, чтобы запутаться, необязательно быть в разведке.
Для шпионского романа тексту Аткинсон не хватает действия, напряжения. Для серьезного – мыслей и чувств. Наверное, «Хозяйка лабиринта» - ни то и ни другое. Скорее перед нами роман исторический. Цель его уловить дух эпохи, отобразить эпизод из жизни Британии 1940-1950-х, эхо которого слышно и 30 лет спустя. Рассказать о британских фашистах, о нации, которая потеряла родину, одержав победу.
В романе нет британцев, есть британские сторонники нацизма и люди, которые их ловят. При этом идеологической мотивации, еще точнее патриотических чувств у разведки меньше, чем у шпионов.
Вполне возможно, что весь роман представляет собой выпад в сторону идеологии. Мысль о том, что она заводит человека в жизненную паутину, достаточно очевидна.
Тезис знакомый и, как обычно, не имеющий аргументированного подтверждения, кроме апелляции к несчастливой жизни и плохому концу. Да, мелькающие в романе почитатели британского фашизма, отбрось всю эту опасную чушь, могли бы быть хорошими женами, матерями, отцами семейства, могли бы просто жить. Все это так. Но они не могут. И дело здесь не в том, что они оказываются существами идеологическими, а в том, что следуют порочной идеологии и разделяют губительные идеи. Губит людей не идеология сама по себе, а определенный ее тип. Но Аткинсон предпочитает оставаться на уровне абстрактных, слишком очевидных, а потому плоских суждений.
Мы живем в недружелюбной, зараженной всякого рода идеями среде. Сетовать на это можно сколько угодно, ничего не изменится. Идеология – часть атмосферы. Лучше бы подумать о том, как изменить атмосферу (и идеологию) к лучшему. Но об этом расскажут другие книги. Рассматриваемый роман Аткинсон кроме погружения читателя в эпоху иных достижений не имеет.
После Кафки
Сарамаго Ж. Пещера/ Пер. с порт. А. Богдановского. - СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2019. - 352 с.
Издатель уверяет, что «Пещера» - последний роман Сарамаго, который пока не был переведен на русский язык. Для кого-то повод порадоваться, у кого-то недоумение – стоило ли стараться и выбирать полный каталог до дна?
Вопрос закономерный. Если вы читали хоть один роман Сарамаго, вы читали их все. Тягучее, нудное, изматывающее читателя повествование. Красоты стиля? Их не бывает. Глубины мудрости? Ничего такого, что мы не могли бы почерпнуть у других авторов.
В книге 350 страниц. Содержание примерно 330 из них изложено в аннотации к книге. Жил да был гончар, лепил разное из глины, захотел слепить человечков. Но это оказалось не нужно.
Религиозные переклички очевидны (даже споры о конвейерном или кустарном производстве человеков отражены). Возможно, Сарамаго считал остроумной ситуацию, когда некий Центр отменяет акт творенья. Но всякий юмор теряется в вязкой трясине текста. Для иллюстрации этой мысли достаточно юморески на полторы странички. Да что там, для всей книги, с ее лейтмотивом «люди давно уже не стремятся к звездам» и завуалированными намеками на возврат к неоязычеству в современности хватило бы и рассказа. Вывод «не будешь ты богата, но будешь весела» психотерапевтичен, но довольно наивен. Без денег сомнительное веселье. А философия кочевья в духе, что- нибудь да придумаем, «об этом я подумаю завтра», а пока надо двигаться - ни к чему хорошему не приводит.
Но раз уж Сарамаго ополчился на пещеры, то тут недалеко до мысли: не следовало бы ему самому на себя оборотиться? Каждая книга - та же пещера. Уводит от мира, непосредственного познания мира, заставляет смотреть на его отражения, а не на саму действительность. Художественная вязь, многословье (сама «Пещера» тому хороший пример) затемняет ясный свет идей, отвлекает от деятельности.
Странно получается – на словах одно, на практике другое. Сарамаго с его идеями следовало бы написать статью или эссе, стремиться к большей определенности. А тут целый роман. Зачем?
Кафкианское эпигонство порядком утомило. А тут его дополна. Кафка, не зря просил все уничтожить, не хотел попасть в пещеру. Как и Ницше, он, верно, предполагал, что у общества может оказаться крепкий желудок. Переварит, а после, по прямой кишке выйдет, ну вы сами понимаете, что.
Сергей Морозов