Дарья еще раз осмотрела комнату, в этот раз совсем другим, обновленным взглядом, который прояснился после странного молока ведуньи. Комната сразу же заиграла новыми красками, совсем незаметными раньше, но сейчас казалось, что все наконец встало на свои места. Девушке казалось, что раньше все время она была слепа, и только сейчас увидела настоящую суть каждой вещи. Она теперь знала, что почти у каждой вещи есть своя душа, живая и податливая, готовая исполнять свой долг и служить владельцу.
- Вот так мир выглядит для тебя? – спросила она изумленно ведунью, а та лишь кивнула с улыбкой в ответ.
- Нравится?
- Еще бы! Это же просто… Потрясающе!
- Это радует и немного успокаивает. Значит, я не ошиблась в тебе.
- Что это значит – не ошиблась? Ты знала, что я приду?
- Нет, я не знала, что это будешь именно ты. Но это должно было произойти. Лес должен был в конце концов кого-то призвать. Мирону просто не повезло, как и тебе. Хотя – это с какой стороны посмотреть.
Дарья хотела было возмутиться, хотела накричать на Ветрану за то, что та ее просто использовала для каких-то своих дел, но не успела – увидела домового. Прежде она еще никогда не встречалась лицом к лицу с этим духом, да и с любым другим тоже, потому уставилась на него самым беззастенчивым образом. Она часто слышала домового, что жил у них дома, потому что он был довольно шумным и ворчливым, и всегда представляла, как он может выглядеть.
- Ну и чего уставилась? – спросил он
- П-простите, я не хотела.
- Не хотела она, ишь ты какая! Ходят тут, смотрят вечно, а когда надо – так и не замечают, будто и нет меня вовсе!
С этими словами домовой шмыгнул куда-то за печку, а Дарья повернулась к ведунье, крайне смущенная и озадаченная. Но та лишь махнула рукой.
- Не обращай внимания, он всегда такой.
- Правда?
- Конечно. Когда его никто не видит – он недовольный, но стоит обратить внимание – недовольства просыпается еще больше. Да и не к чему тебе особенно с ним знакомиться. Дело тебе придется иметь совсем с иными духами – лесными. Они не станут тебя бранить, не станут дурачиться или вредничать, они по большей части человека пытаются убить. Бывает, что и шутят, да только шутки у них злые – завести куда-то подальше в лес, заставить ходить по своим же собственным следам, отзываться разными голосами, а после пропадать. Да что уж там, они большие любители в трясину болотную человека заманить, болотнику отдать. Ну да у вас тут болота от деревни не так-то близко, случайно в те места зайти сложно.
- Что же мне делать, как в лес идти?
- Главное – не показывать, что ты напугана или растерялась, они так сразу себя хозяевами почувствуют. Тебя лес выбрал, значит ты, пока к лешему не пришла да разговор не говорила о судьбе своей дальнейшей, должна себя вести так, будто ты – хозяйка тут. И как можно скорее потребовать, чтобы они Мирона домой пустили. Чем дольше он там с ними находится, тем более сам лесным обитателем становится. Эти их чары – не для людей и не для того, чтобы кого-то обратно выпускать. Поняла?
- Все поняла. Буду притворяться хозяйкой лесной.
- Не притворяться – ты и будешь хозяйкой. Даже если ты сама в это не веришь, просто слушай меня, и все. Зайдешь в лес, в сторону большого дуба пойдешь, помнишь его?
Конечно, Дарья помнила. Этот огромный дуб стоял один среди хвойного леса, и было совершенно непонятно, как он тут оказался. По краю поляны, где дуб рос, текла речка небольшая, потому все деревенские праздник Купалы иначе, кроме как на той поляне, и не встречали. Считалось, что в этом дубе сам леший живет да за всеми присматривают. Тут и гадали, тут и обряды разные проводились, да и праздники другие часто тут же отмечали. Ветви дуба были широкими, а листва – всегда пышной, с самой ранней весны и до снегов, под ним и от дождя, и от солнца прятаться приятно было. И теперь вот оказывалось, что не зря про дуб столько всего рассказывают?
- Помню, конечно, - ответила девушка, отвлекаясь от своих мыслей.
- Вот и замечательно. Если до этого ни одного лесного духа не встретишь, чтобы Мирона обратно потребовать, но у дуба и зови их. Моховиками звать, они твоего брата утащили. Мелкие и противные, вредные донельзя, потому что о них почему-то всегда забывает народ, помнят лешего да водяного.
Дарья кивнула. Она сама в самом деле никогда ничего о моховиках не слышала. А тем временем Ветрана продолжала:
- А когда брат твой обратно домой уйдет, так скажи духам, что хозяина ждешь, что звал он тебя к себе на беседу важную. После этого ждать тебе придется, много ли, мало – не знаю я того. Только вот уходить тебе от дуба никуда уж нельзя, будешь ждать, пока не появится он. Я тебе съестного с собой сложу да плащ еще теплый, чтобы не замерзла ночью. Да, и еще – спать не вздумай ни в коем случае! Если спать будешь или уйдешь, когда леший придет, то беды уже не миновать всей деревне. Не терпит он неуважения и непослушания.
- А дальше что?
- Когда придет леший, скажешь, что на зов леса явилась. Дальше уж не знаю, что будет, да ты его слушай да делай, что говорить будет. Там и разберешься.
- Но Мирона они точно домой отпустят?
- Точно, можешь не переживать даже.
- Ну тогда я готова.
- Погоди две минуты.
И ведунья занялась обычными женскими хлопотами, как и любая женщина, что отпускала кого из дома в чужие земли. Она собрала еды в удобный мешок, травы положила, рассказывая Дарья, какая для чего пригодиться может, а в конце концов достала из одного из сундуков старый темно-зеленый плащ. Хоть и был он давно уже не новым, но все равно сделан был добротно, а еще был приятным на ощупь, и девушка с удовольствием примерила его на себя. Тот лег на плечи так, будто носила его сама Дарья много лет.
- Прости, но больше я тебе помочь ничем не могу. Только удачи пожелать да счастья.
- Благодарю за помощь такую, Ветрана. И не чаяла я, что жизнь моя так повернется, но с твоей помощью появилась надежда на спасение брата, а большего мне и не надо. Ну, прощай.
- До встречи, Дарья.
