1219 год. Кровь монгольского каравана будоражит степь. В верховьях Иртыша собирается невиданная рать. Хорезмшаху дается последний шанс. Чингисхан отправляет посла с наставлениями для беспутного сына…
Предыдущая часть вместе с головой Кучлук-хана покоится ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Делегацию возглавил Ибн Кефрадж Богра. Человек знатного происхождения, белая кость Мавераннахра.
Чингиз предусмотрел все. Отец Богра служил отцу Мухаммеда, тот мог помнить посла по детским играм.
Но времена изменились. Изменились и люди. В государстве Хорезмшахов больше не было места детским играм. Пришла пора замахнуться по взрослому. Жизнь замахнулась в ответ. Тоже по-настоящему.
Заложник во дворце
Увидев посла, Ала ад Дин ощутил себя голым. Неведомый знал о нем все.
Знал он, что старая знать терпеть не может канглийцев, занявших все места Хорезма и Мавераннахра. Выходцы из степей, зачастую и хлеба то не видевшие до зрелых лет, они принимали на себя степенный вид.
Чванливыми павлинами расхаживали по древним дворцам, одевались в самые пестрые, разноцветные одежды. Чего стоят прозвища, взятые вместо прежних имен. Каир (Могущественный!) хан... Владычица всех женщин на земле...
Сердитыми гусями посматривали новоявленные ханы на Джелаль ад Дина. Первенец, для которого власть и знатность были столь же естественны сколь для них овчинный малахай, знатность не ставил ни во что.
Куда более наследник ценил удаль и воинские умения. Причину власти, а не ее следствие.
Соплеменники матери получившие ее даром, не простили Джелалю усмешек. Может быть поэтому (а не только из-за туркменского происхождения) он и перестал быть наследником.
Спесь ханов материнского рода не была беспочвенной. За ними стояла степь, и Хорезмшахи были вынуждены с ней считаться. Но если отец Мухаммеда – Текеш умел поддерживать баланс между оседлыми таджиками, туркменами и кипчаками, то последний владетель Хорезма выпустил вожжи.
Где-то дал слабину. Где то проявил излишнюю жесткость, требовавшую большего возмещения. И вот уже мать ставит свою печать на его указы, а правители (назначенные им) в города, убивают купцов.
Мухаммед с ужасом ожидал момента, когда один из этих раздувшихся от величия беков, воссядет на его престол. Как та каракитайская собака.
Но ту утопили кипчаки, а кто утопит их?
Когда мужчины плачут
Проезжая по Мавераннахру в окружении канглийцев (с каждым днем их становилось больше), Хорезмшах все чаще видел ненависть в глазах местных.
Пока еще, они так смотрели только на кочевников, чей прокорм требовал новых налогов.
И если бы только налоги.
Юнцы (дети степных владык отправленные ко двору) вели себя как в покоренных землях. Кочевники не ценят почвы и труда, создающего стране процветание.
Для них, живущих сегодня здесь завтра там - немного значит клочок почвы и хижина, где еще прадед ребенком жевал лепешку, посматривая на взрослых черными глазенками.
Как-то удальцы пустили коней по бахче. Декханин с сыном смотрели как всадники джигитуют по их арбузам и дыням, шпоря коней чтобы горячий сок бил в лицо.
Как было весело! Как смеялись воины!
Подбрасывая дыни, они на скаку рубили их саблями, жалея вслух что это не каракитайская голова. Действительно жаль! Арбуз не рубит в ответ
Как всякий правитель упускающий власть, Мухаммед умел не видеть. Но в тот раз не увидеть не получились. Так горьки были безмолвные рыдания земледельца. Так отчаянно сын обнимал вздрагивающие плечи. Так неуклюже он размазывал нечаянные слезы на чумазом лице.
И ведь это их не тронуло...
Не раз, не два, ученые муфтии и благонравные сеиды пеняли юнцам за притеснения и обиды народа.
Обличаемые негодники принимали благоговейный вид, кисло улыбались изображая провинность. Едва духовные лица покидали дворец, улыбки сменяла злобная гримаса и змеиное шипение.
Невежда остается таковым и в шелковой одежде. Убить обличителя глупцу всегда приятнее, чем исправлять преступление.
Убивали. Степенных мужей находили с перерезанным горлом. Списывали на разбойников, иных даже вешали. Ни одного кипчака среди повешенных не было.
А что он, Мухаммед - мог сделать?
Ночью тому земледельцу послали 10 золотых динаров. Когда гонец добрался до дома, его встретила безутешная семья. Дехканин не выдержал потери поля, умер с горя.
В который раз Ала ад Дин убедился, что золото не воскрешает мертвых. Оно (золото) тоже кстати куда-то пропало…
Когда советуют львы
Джелаль ад Дин первым переговорил с почтенным Ибн Кафрадж Богра. Молодой (всего 19 лет!) человек понял все.
Кипчаки и канглы боятся (и не зря!) за свои северные владения. Дни Дешт-и-Кипчак сочтены. Пройдет несколько лет, вся степь перейдет под власть татарского хана.
Его люди не имеют жира и полны отваги, их кони налиты силой, их мечи не знают ржавчины. Что им эти спесивые индюки набитые тухлым салом?
Страшась за власть, дармоеды повязали его кровью, заставив отвечать за свое преступление. Пусть отвечают сами!
Уже потом, когда разбитые ханом степняки начнут скулить у врат священного Хорасана, владыка решит - укрыть ли их плащом милости или отогнать посохом презрения.
Татарин уловит упущенное и доставит потерянное. Вразумит невежду и ожжет непокорного. Это бич, дарованный владыке мусульман Небесами.
После ночного разговора, Джелаль ад Дин умолял отца:
Отдай им Инала!
Утро хорезмской казни
Во дворце собралась знать. Все приняли невозмутимый вид. Как каменные истуканы, что путники находят в горах у Газни.
Следовало бы отпустить посла. Тихо, под предлогом повышения вызвать Инала, а дальше…
Мало ли что твориться на дорогах. Каракитайские разбойники выслуживаются перед новым хозяином. Вот и захватили Могущественного!
Спасать! Спасать! Кто пойдет спасать!? Неужто в племени канглы не найти храбрецов на монгольского волка?
Если дураков нет – присмиреют, если есть – попрутся в пасть. И так и этак – прибыток!
Но… Колеблющегося человека не оставляют наедине с его страхами. Увидев ханов и беков, Мухаммед заметался, представил что они скажут, что подумают. Как он будет выглядеть (будто мирясь с произволом, он выглядел для них достойно).
В который раз здравомыслие пало жертвой воображаемого величия.
Почтенного Ибн Кафрадж Богра ввели пред очи Шаха. Прямая речь Чингисхана звучала так:
если ты утверждаешь, что совершенное Иналом сделано не по твоему повелению, то выдай мне Инала, чтобы мы наказали его за преступление
Как они загоготали. Как зашипели. Самого Инала, Могущественного хана, на расправу к каким-то дикарям. Как и другие незадачливые владыки Хорезмшах был вынужден возглавить то, что не сумел остановить.
Почтенного посла зарезали. Его спутникам-татарам опалили бороды и голышом вышвырнули в степь с напутствием для Чингиза:
иду на тебя, хотя бы ты был на краю мира, дабы наказать тебя, и поступлю с тобой так же, как я поступил с твоими людьми
Отчаяние и зайца делает волком. Ненадолго.
Мост сожгли. Назад дороги не было. Декхане еще трудились мотыгами, рыбаки тащили на рынок жирных сомов с Джейхуна, улемы подгоняли нерадивых мюридов к медресе.
Лишь старики по ночам, жаловались не на ноющие кости, а на странный вой что издавала земля. Она оплакивала своих детей, предупреждая о войне великой, войне страшной. Войне, которой еще не было
Подписывайтесь на канал! Продолжение здесь..