1221 год, поздняя весна. Вступив в гератскую область долиной Шабарту, монгольские войска подошли к городу, наткнувшись на крепкие стены и 20 тысяч мужчин. Толуй отправляет парламентера.
Продолжение. Предыдущая часть и "своих не бросаем", брошены ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Самобытным землям, чуждый быт не нужен
Десятилетия, прошедшего с захвата Герата хорезмшахами, городу хватило для забвения личных обид, но не смирения с чужеродной властью. В Цитадели стоял верный (султану) гарнизон, в отсутствие которого называть город своим, Мухаммед мог с натяжкой.
Наместником считался Амин ал Мульк, титулуемый Хан-Меликом. Двоюродный брат Хорезмшаха по материнской линии. Один из бесчисленных родственников Туркан-хатун, отличившийся своеобразной верностью.
Вступив было (как и другие эмиры) в сношения с Чингисханом, Хан-Мелик с унизительным союзничеством и рабской дружбой не примирился. Не стал он и врагом Джалаль ад Дину, обеспечив сыну туркменки внезапность и войско. Монголы до последнего считали Амин ал Мулька своим проходимцем, спохватившись уже у Кандагара.
Где их начали бить.
Шестью месяцами ранее, еще ничего не зная о судьбе двоюродного племянника (Джалал ад Дина), Хан-Мелик прибыл в Герат, приведя с собой десять тысяч отборных кипчаков-канглы. Задержаться в городе, наместнику не привелось. Выгнали слухи о приближающихся монголах и неприятие местными чужаков.
Попытки хорезмийцев завязать отношения, разбивались о глухую враждебность народной толщи.
Сходным образом русская глубинка не принимает (не примет никогда) прозападного правительства, а добрая (в количественном отношении) часть Украины, тяготеет к московским царям и генсекам.
Чего бы эти цари и генсеки не вытворяли.
Феномен природной власти, загадочен как женская любовь. Требующей свободы и ею же тяготящейся больше всего на свете.
Гератские таджики тянулись к гурским родам, и уживаться с тюрками Хорезмшаха не собирались. Хан-Мелик сунулся было в Систан (Сиджистан), но и там теплого приема не встретил.
Пришлось уходить на восток в Газни, где у кипчаков произошло несколько столкновений с гурцами и таджиками.
Едва заметные на летописных страницах, эти стычки проливают свет на подводные течения жизни Восточного Хорасана. Именно они не позволили очагам обороны стать сварившим монгольское войско котлом. Ограничив войну Джалаль ад Дина разгромом отдельного корпуса.
Впрочем... кроме него, три тумена никто не громил. Ни булгары, ни Кутуз с Бейбарсом.
Монголы знали о народных нестроениях бывшего Гура, и (самое главное) о надеждах питаемых старой знатью земли. Она никуда не делась, и пережив страшные месяцы, сыграет роль в возрождении края.
Когда черный бунчук Борджигина показался на холмах, Гератом правило несколько эмиров. Решения принимали Дзузджани (тезка историка, выходец из того же края), душа обороны и ее острие Шамсуддин Мухаммед и несколько других меликов.
Говорить об их происхождении сложно. Городской гарнизон (12 тысяч человек), истребленный по первому соглашению Толуя с горожанами, считался людьми султана. Но и местные с монголами бились.
Можно предположить, что на время у тюрок с таджиками сложился союз против общего врага. Он и обрушил на монголов встречную ярость, что редко встречалась на той войне.
Этому предшествовало несколько занимательных событий, рассказанных не менее занимательными людьми.
В одной упряжке
За медь не платят золотом, а за жизнь судьбой
Омар был младше товарищей и не умел плавать. Как-то друзей занесло в восточную часть Герата, где отведенный Герируд создавал запруды для садового орошения и рыбной ловли.
Товарищи договорились, что до середины пруда двое доберутся на лодке, а трое (в том числе Омар) вплавь.
В отсутствие навыка, предстояло держаться за плечо Хасана, долговязого мальчишки годом старше. Омар колебался, но один из друзей был в настойчивее в уговорах, нежели он в сомнениях.
Главное решиться!
Уверял товарищ.
А дальше или лодка подойдет, или навык появится. Как обычно бывает (с легкомысленными!) не подоспело ни то, ни другое.
Не умея толком грести, друзья уплыли в другую сторону, а рука невзначай соскользнула с хасанова плеча. Уйдя с головой, Омар хлебнул горлом и носом. По глазам врезало красной вспышкой, и мальчишеский ум понял что это конец.
Но кто дал человеку имя, дал ему судьбу. И Кто дает человеку имя...
Ринувшись из неведомых глубин души, бешеная жажда жизни вырвала отрока на поверхность. Обхватив Хасана за шею, Омар шарил глазами, умоляя спасти.
Тщетно погружаемый под воду удушьем и весом старший, просил держаться за плечо. Паника лишала понимания слов, и на тот момент разумным человеком Омар не был. Если вообще был человеком, готовый заплатить за судьбу жизнью товарища.
Как ни странно, ужас подсказал единственно верный в его положении выбор. Часто так делают и далекие от смерти люди, ставящие чужую жизнь в зависимость от своей. Жить всегда удобно.
Осознав, что они оба тонут, или оба спасаются, Хасан рванул к берегу. Еле дыша, он покрывал пруд громадными гребками и уже вскоре стоял на ногах, устало сбрасывая обезумевшего Омара с шеи. Чья щуплость стала счастьем, не позволив ни задушить, ни погрузить под воду.
Не побили Омара из уважения, которым он по странности пользовался у друзей. Находившимся в лодке немного перепало.
Было всем лет по 12-14, и через год-другой пути разошлись.
Омар сделался ученым мужем, о котором и враг не молвит худого. Хасан разбойником, о котором и брат не скажет хорошего.
Омар преподавал в медресе, а когда они перестали вмещать (слушателей) собирал толпы на вечерних площадях, и в тенистых садах инжира. Жадно улавливая нить его мысли, мюриды нанизывали на нее жемчуг изречений.
При этом Омар был строг, и людям не угождал.
Не осуждайте обездоленных, зная! Что таким становится человек, который не чтил родителей, грубил старшим и не слушал учителей.
Утверждал он, приговаривая:
Лови вора за руку, а лукавого (беса) за неверие в чудо
Предостерегал Омар от насмешек и зубоскальства:
В указании недостатков, изобретательна надменность, за которой кроется зависть
Утешал падших:
Отвечай на вызовы сегодня, каким бы ты ни был вчера
Подсказывал несчастным (отцам дочерей!):
Важно не что у молодого человека на уме, а чем он занимается
На вопрос простодушного:
Почему меня не любят собаки?
Улыбался:
Человека никогда не полюбят те, кого он боится
Но то дела житейские.
Чаще всего благочестивейший (из умудренных) рассуждал о катастрофе грехопадения, и его последствиях. За это его недолюбливали.
Ученый разбойник
Даже пес спасший жизнь, разделяет судьбу
Видя непотребства, человеку свойственно считать себя добрым, и наблюдая увядание, забывать о смерти. Потому рассказы о грехопадении почти не занимали людей. Быстро позевывая, они расходились, и даже самые (преданные) разводили руками, не понимая о чем речь.
В пример Омар приводил убийцу, что недавно по прихоти зарезал семью, дав людям однодневную пищу для разговоров. Когда его взяли он сладко посапывал, на вопросы отвечал неохотно, недовольно зевал и (скрестив руки) враждебно косился.
Напоминал о блудливой лгунье, что (уличенная в гнусности) оглашала квартал грязной бранью и плевалась в мужчин. Указывал на пакостников, попискивающих от удовольствия, сделав гадость. На злорадных, беснующихся от счастья при виде чужой беды.
Открой людям рай, они все это понесут за собой.
Однажды Омар перегнул палку
Собрав толпу и вкрадчиво начав житейскую проповедь, он вдруг резанул сердца, припомнив событие на днях опечалившее Герат.
В восточных запрудах утонул мальчик лет 12-ти, увязавшийся за старшими товарищами. Звали его не Омар, потому как ни старались ребята, друга они не спасли. Теперь безутешных утешал весь город.
Кроме Омара, который возьми да и скажи
Старшие дети часто губят младших. Не оставляйте их без присмотра, и не отпускайте на запруду жизни тех, кто не умеет плавать
Толпа затихла.
Пробежал недовольный гул, прерванный истошным криком
Они не хотели!
Завопил один из родителей.
Товарищ детства Омара. Пятый в их компании, настойчивый в уговорах поплавать. Унаследовав характер отца, дети довели до конца его недоделки.
Они сделали.
Отрезал Омар, добавив
Грех не объявляет намерений, и не называет себя по имени
Что тут началось... Как его били...
Слетели туфли. Тюрбан катался в пыли. Порванный халат обнажал яркие кровоподтеки на густеющей синеве. Всю дорогу к наместнику в Омара плевались женщины. Вырвав мужчине волосы, они норовили ткнуть пальцем в глаза и дотянуться до болезненных мест.
Как и положено ученому (мужу!), он и тут не упустил возможность понаблюдать за движением греховности в зависимости от пола. Хотя скоропалительных выводов не делал.
Спросив в чем виноват избитый, и услышав яростное:
Он не любит детей!
Он не любит людей!
Он не любит нас!
Шамсуддин Мухаммед - самозванный наместник Герата, прищурился.
Монгольский посол ожидался с часу на час, и разбираться кто кого не любит и любит, времени не было. От греха подальше Омара бросили в темницу.
Так судьба вновь свела их с Хасаном.
Хасана взяли на западной дороге, где он двадцать лет беззастенчиво грабил путников, услаждаясь вином и другими (непозволительными) вещами.
Всполошившее Герат убийство (семьи), подвигло власти к действиям. Прочесав дороги и потаенные места сборищ, воины изловили многих негодяев. В том числе Хасана, известного как Гюрза.
К которому и закинули Омара.
Изорванные и избитые, сейчас они походили как две капли. И Омар и Хасан успели усвоить пытливый взгляд на людей, одинаково присущий ученому и разбойнику. Потому оба знали друг о друге всё.
Говорить было не о чем. К чему слова, когда несмотря на людские старания сохранились глаза, и оба (теперь) умели плавать.
Про узников вспомнили, когда улеглась семидневная сумятица убийства посла и первого штурма. Но в темнице нашлись только бурые тряпицы с засохшей кровью.
Поговаривали, что Омара видели в городе Каин у ассасинов, где он представлялся Гюрзой. А Гюрза мелькал в Чингизовой ставке с гурскими эмирами, называя себя Омаром...
Иные уверяли, что речь об одном и том же человеке, ни к Гюрзе ни к Омару отношения не имеющим.
Кто их разберет, выходцев из мертвого города. Способных представиться кем угодно, когда угодно. Особенно если человек разучившись плевать, научился плавать.
Как-бы то ни было, неизвестный знал причину убийства посла и подробности первого штурма. О чем и рассказывал, по порядку.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Общее начало ТУТ
Резервный канал Монгольские хроники. Переводы источников и работ, неизданных на русском.