В некоторых статьях об U-2 рисуется такая картина: руководство СССР было взбешено безнаказанными полётами над страной, потребовало от учёных и конструкторов создать оружие против него – и они создали.
Конечно, это наивная сказка. Три года, что летал U-2 – недостаточный срок для решения такой задачи. Ведь, как к ней ни подходи, требовалось бы совершить настоящий технологический прорыв.
Создание оружия, которое остановило Пауэрса, по иронии судьбы началось чуть ли в те же месяцы, когда в США задумались о проведении глубинной воздушной разведки над СССР. Об этих замыслах в СССР ничего не знали. Так что сверхоружие начали создавать совсем по-другой причине. Беда была посерьёзней.
Вторая мировая закончилась с разгромным счётом для систем ПВО. Под ударами налетов горел Лондон, горела Москва, потом горели Гамбург и Дрезден. Казалось бы, англо-американская авиация несла страшные потери: средний пилот успевал совершить лишь 25 вылетов. Но это означает, что в каждом конкретном вылете ПВО уничтожала лишь 4% самолетов. Остальные 96% имели возможность прорваться к цели, превратив её в кирпичную крошку. И это мощнейшая, вооруженная по последнему слову техники немецкая ПВО!
А после войны задача еще больше усложнилась. Новые «бомберы» летали гораздо выше и быстрее. И, главное, теперь была атомная бомба. Пусть к цели прорвётся всего один из ста прилетевших самолётов – всё равно после налёта останется Хиросима.
Пять послевоенных лет в СССР пытались развивать ударные силы наземной ПВО в рамках традиционных технологий. Увеличить высоту, которой достигали снаряды зениток, можно было только повышением их калибра: чем крупнее снаряд, тем меньше на него влияние сопротивления воздуха. К 1947 году на Заводе № 8 имени М. И. Калинина было создано 100-мм орудие, достававшее до высоты 15 км. Затем появилась 130-мм пушка, забрасывавшая снаряд на 20 км. К середине 1950-х здесь создали 152-мм гиганта, который пробивал до высоты… 30 км!
Однако оставалась нерешаемая проблема. К высотной цели снаряд приходил спустя полминуты-минуту после выхода из ствола. Если за это время самолёт противника менял параметры полёта, он спокойно уходил от попадания. Ну, или перед надвигающимися ордами стервятников нужно было создать плотнейшую стену разрывов.
Это и пытались сделать на Заводе № 8, заставляя свои творения выстреливать в минуту по 17 снарядов весом в пол-центнера. Но всё равно, чтобы иметь возможность создать "стену" на любом из возможных направлений налета на столицу, требовалось запредельное число орудий. При том, что каждый такой гигант стоил весьма дорого.
В 1949 году Сталин задал вопрос ракетчикам, возможно ли создать ракетную систему ПВО Москвы. И получил ответ: да, но сложность и затратность этого проекта будет сравнима с проектом атомным. Заметьте, о межконтинентальных баллистических ракетах такого не говорили. Зенитные ракеты лишь кажутся на фоне этих гигантов «малявками». На самом деле, создать их и вправду гораздо сложнее.
На баллистических ракетах в те годы стояли относительно несложные системы управления. А вот зенитную ракету нужно наводить на непредсказуемо маневрирующую цель, в доли секунды вырабатывая команды управления. Как ни выкручивайся, на борту ракеты должна стоять сложнейшая электроника - способна сохранять работоспособность в условиях высочайших перегрузок.
И начинается весь этот процесс наведения с того, что нужно с высокой точностью определять координаты ракеты и цели. Для чего нужны локаторы на СВЧ-радиоволнах. Причем способные работать не в лаборатории, а в полевых условиях. Чтобы сделать их и бортовые блоки систем управления, нужно перед этим создать широкую номенклатуру радиодеталей для таких частот и условий работы. Причем выпускать эти детали серийно. Для этого нужна сущая мелочь - новая отрасль промышленности.
Недаром развитие радиолокации в СССР курировалось отдельным Госкомитетом - такой же по статусу организацией, как те, которые занимались атомным проектом и ракетами.
Все научные и конструкторские изыскания по созданию ракетной системы ПВО были завершены уже к 1953 году. Началось её развёртывание вокруг Москвы. О размахе проекта говорит одна простая деталь: для того, чтобы связать друг с другом отдельные объекты, вокруг Москвы проложили кольцевую дорогу (сегодня это трасса А-107).
В создании других видов вооружений новой эры - атомных боезарядов, баллистических ракет, реактивной авиации - СССР с трудом поспевал за НАТО. Здесь же мы оказались "впереди планеты всей". Хотя отчасти и потому, что единственными реальными конкурентами могли стать только США, а у них и без того уже была замечательная система ПВО - Тихий, Атлантический, Северный Ледовитый океаны.
Однако сразу были ясны недочёты С-25. Она была стационарной, каждый её элемент требовал для размещения серьёзных сооружений. Огромный объем затрат – стране было не под силу возвести такие же «кольца» вокруг десятков своих важных промышленных центров. И никакой маневренности.истема "Беркут"
Конструктора получили задачу: сделать, чтобы зенитно-ракетные комплексы можно было перебрасывать и разворачивать за несколько часов. При создании С-25 никто не задумывался о габаритах оборудования и массе. А теперь надо было добиться, чтобы аппаратуру можно было перевезти вменяемым числом существующих грузовиков, с использованием существующей транспортной инфраструктуры (в частности, автомобильных мостов). Причём, что касается тактико-технических характеристик, новой системе было разрешено уступать С-25 только в одном – в вероятности поражения цели ракетой.
Система С-75 вышла на испытания в 1957 году. Высота поражения – до 27 км, дальность – до 34 км. Ни о каких головках самонаведения речь пока не шла, радиолокатор и компьютер управления тогда невозможно было разместить на ракете. Локатор наведения определял координаты ракеты и цели, электронные вычислители определяли возможную точку их встречи, а затем то, насколько должна ракета изменить свои текущие параметры полёта, чтобы в эту точку попасть. На ракету отправлялись соответствующие радиокоманды.
Эти операции повторялись снова и снова, пока аппаратура не обнаруживала: ракета и цель сблизились уже до 250 м, причём ракета идёт чётко на цель. Тогда отдавалась команда «К-три» включения дистанционного радиовзрывателя. До взрыва оставалось не больше секунды.
Если же вычислители обнаруживали, что встреча ракеты и цели невозможна, или ракету невозможно привести в эту точку, то автоматически отдавалась команда на самоликвидацию ракеты путём подрыва. Это чтобы она не рухнула кому-нибудь на голову со всей своей взрывчаткой и секретными деталями. Такая же команда уходила, когда истекало время работы двигателей, на которое хватало топлива в баках.
Один пусковой комплекс включал в себя шесть пусковых, размещавшихся на местности рядом, в виде характерной «снежинки». Подразделение, обслуживавшее такой комплекс, именовалось «дивизионом». В свою очередь, шесть дивизионов объединялись в зенитно-ракетную бригаду, в состав которой также входил радиотехнический дивизион с обзорным радиолокатором Р-12 «Енисей» дальностью примерно 200 км. Боевые возможности считались бригады считались достаточными для защиты города-миллионника или некоего района. Скажем, Свердловск защищала 57-я зрбр, атомные объекты севера Челябинской области – 37-я зрбр.
Бригады, в свою очередь, входили в состав округов или армий ПВО страны. Каждое такое соединение отвечало за оборону определенного региона, помимо зенитно-ракетных войск в его состав входили части истребительной авиации ПВО. Урал защищала 4-я отдельная армия ПВО.
Систему С-75 оказалось сложно не только создать, но и внедрить в войсках. Серийное производство налаживалось медленно. Система была принята на вооружение в декабре 1957 года, однако спустя полтора года U-2 спокойно летал над объектами особой государственной важности - атомными предприятиями Урала. Ракетной ПВО их прикроют лишь через несколько месяцев.
То, что вчера существовало только в лабораториях, теперь должно было месяцами бесперебойно работать на боевом дежурстве, причём не в бетонных бункерах и не в мягком московском климате, а под открытым небом, в степях и тайге.
Неизбежное в такой ситуации обилие неисправностей усугублялось нехваткой квалифицированных кадров в войсках. Это ведь должны были быть не просто обученные люди, а люди с принципиально иным образом мышления. А откуда им взяться, если на «гражданке» подавляющее большинство советских юношей в те годы не видело ничего сложнее репродуктора или телефона. Причём не сотового, а проводного.
Однажды солдат-часовой на одном из ракетных комплексов заметил вывалившийся из разъёма кабель. Интеллектуальным прорывом, конечно, было уже то, что он обратил на это внимание. Но затем он решил самостоятельно устранить непорядок. Начал вставлять кабель разъем – тот не идёт. Тогда парень нашёл кувалду, и… Неисправность искали долго. Наконец догадались проверить подключения. У загнанного силой разъёма лепестки контактов погнулись и вошли в не в «свои» гнезда…
Служба ракетчиков может показаться совсем простой и уж точно не героической. За что им ордена-то давать? Совместил меточки на экране, нажал на кнопку - и всё! Но главная-то работа делалась месяцами перед этим. Каждый день и каждый час надо было поддерживать вверенную тебе технику в исправном состоянии, решая технические загадки, которые эта техника подбрасывала в избытке.
Другой стороной той же медали было то, что к новому оружию относились, как к хрупкой и дорогой игрушке. Тренировочные стрельбы подразделения совершали, только принимая на вооружение новую модификацию С-75. Все знали, что каждая ракета стоит, как «хрущёвка».
9 апреля U-2 ходил по головам дивизиона С-75 в Казахстане. Но на пусковых не было ракет, их бережно хранили на складе. 1 мая Пауэрс спокойно прошёл через ПВО Тюратама. На Южном Урале два дивизиона, в зону поражения которых он вошёл, не смогли совершить пуски из-за различных неисправностей.
Во время Великой Отечественной оборона Ленинграда, Сталинграда, Тулы существенно облегчалась тем, что прямо за за спиной их защитников работали заводские цеха, снабжавшие их различным вооружением. Спустя пятнадцать лет эта ситуация практически повторилась.
Быстрее и легче освоение новой техники шло там, где на выручку солдатам и офицерам могли прийти рабочие и инженеры, хорошо знакомые с системой. Естественно, такая ситуация существовала лишь неподалеку от центров разработки и производства С-75.
Одним из них был Свердловск. Ведь упоминавшийся здесь ранее Завод имени Калинина в 1957 году был переведён на ракетную тематику. Выпуск С-75 стал его дебютом на новом поприще. Работники завода часто бывали в подразделениях. «Слияние тыла и фронта» принимало самые разные формы. В воспоминаниях одного из офицеров-ракетчиков попадается интересная деталь: он жил в заводском общежитии на Эльмаше. Судя по всему, это была «зиковская» общага.
Как показали события 1 мая, другой серьёзный «затык» был на уровне старшего командного состава. Лейтенанты, капитаны – это всё-таки были люди новой генерации. В детстве занимались в технических кружках, читали журнал "Техника - молодежи", ракетную технику и соответствующие теоретические предметы изучали в училищах. А вот тем, кто ими командовал, очень сильно мешали "пушечные" стереотипы, вбитые в голову за десятилетия службы. Начштаба 2-го дивизиона 57-й зрбр Михаил Воронов – 1918 года рождения, участник Великой Отечественной.
Зачастую всё было даже хуже. Резкое изменение военной стратегии после войны повлекло за собой необходимость переформатирования Вооруженных сил. Сухопутные войска, которые доселе безоговорочно главенствовали, теперь "усыхали". Зато ПВО вышли на передний план, интенсивно укрупнялись. Кто-то где-то, не мудрствуя лукаво, решил переводить офицеров "отсюда туда". Откуда еще взять быстро кадры для ПВО! И не ломать же судьбу заслуженным офицерам, увольняя их досрочно...
Генерал-лейтенант Иван Солодовников, командовавший всеми зенитно-ракетными войсками Урала, начал свой боевой путь еще в 1929 году. Прошёл войну – причём не зенитчиком, а в «наземной» артиллерии. Аналогичной была биография Сергея Бирюзова, который в Войска ПВО страны пришел только в 1954 году.
#история Урала #u-2 #пво #холодная война