Помощь с демоном
— Здравствуйте, Роджер. Присаживайтесь.
— Сейчас…
Человек передо мной опускается в объятия мягкого серого дивана и с теплой улыбкой поднимает глаза. Тусклые глаза, в которых не осталось пылавшего там раньше огня.
— Как ваше самочувствие? Стало лучше?
— Да, пожалуй… Пожалуй, лучше. Но я, если честно, не ощущаю… Чего-то, вроде того, что я вылечился. Вот Дарья говорит, что я стал вроде спокойней, тише… — он улыбается чуть шире, но я вижу, что улыбка скорее вымученная. Мы с ним общаемся достаточно долго, чтобы я понял: за ней скрывается страх.
— Вас пугает… Ваше новое состояние?
Роджер впивается в меня безднами расширенных зрачков — там плещется нескрываемый ужас. Теперь нет цепкости, нет той маниакальной внимательности, с которой он изучал меня раньше, нет готовности в любой момент подорваться и вцепиться мне в горло.
Это ужас бессилия.
— Нет, доктор, я не боюсь… Ну, то есть, вы правы, мне в самом деле страшно, но не за себя. — Он замолкает и смотрит на ясное небо за окном.
— За кого?
— Это… Не что-то вещественное. Все, кажется, в порядке.
— Но что-то не так, верно?
— Все всегда было не так. Теперь все так, все так, как надо. — Ужас из его глаз пропадает, уступая место безграничной пустоте. — Просто теперь я мертв внутри. Так же, как и все остальные. Мне страшно, потому что я потерял то, что делало меня живым.
Снова повисло молчание. Я ждал продолжения, пояснений, но мой пациент молчал.
— Роджер, может, расскажете мне все с самого начала? Давайте посмотрим, как вы воспримете свою жизнь по-новому, через призму нашей терапии.
— Хорошо. Откуда начинать?
— Начните с того случая в баре.
* *
Моя жизнь тогда была не слишком счастливой… Вернее — она была сущим адом.
— Топай на сцену, Родди.
— Налей мне сначала.
— Не-е-ет, Родди, сначала пять часов выступления, потом — выпивка.
Я с тоской взял гитару и поплелся на сцену. Несколько посетителей этого захудалого бара даже не обратили внимания на меня. Как и всегда.
С самого детства я был один, общаясь только со своей матерью и алкашом-отцом. Тогда я даже не понимал, в чем проблема, просто иногда в моей голове звучали голоса, которых больше никто не слышал. А я недоумевал: почему сверстники отворачиваются от меня, некрасивого и периодически залипающего в стену парня. Полгода назад, сразу после дня рождения, я сбежал из дома, прихватив отцовскую гитару, и отправился в Город Мечты, чтобы стать звездой.
Но с самого начала все пошло не так. На порог к продюсерам, которых я собирался поразить своей игрой, меня даже не пустили, девушки вместо того, чтобы вешаться мне на шею, игнорировали, а прихваченные из дома деньги быстро кончились. Практически озверев от голода и заполнивших голову Голосов, я начал просто играть на улице. Они роились, искали выход…
«Ты ничтожество...»
«Ты никому не нужен...»
«Лучше бы тебя и на свете не было, сопляк...»
И вышли через мои руки и гитару. Очнулся я уже в окружении толпы обступивших меня людей. Один из них подскочил вплотную.
— Ты, ты будешь играть в моем баре! — в тот же день я начал выступать у Тома — так звали моего первого фаната. К сожалению, он достаточно быстро понял, что хорошо играть я могу только в одном состоянии. Полумертвом.
Тогда, на сцене, мне было относительно хорошо и играть совсем не хотелось. Лениво перебирая струны, я снова окинул взглядом полупустой зал. И увидел Её.
Голоса успокаивались, когда я много пил и когда ко мне кто-то прикасался…
Она говорила по телефону, что-то записывая в толстый ежедневник.
«Она нам нужна, получи ее...»
«Давай, дай ее нам...»
«Сейчас!»
Шепот голосов в моей голове… Меньше чем за минуту закончив настраивать гитару, я пустил их в струны.
Музыка заполнила зал, все взгляды обратились ко мне и я почувствовал, как мои демоны ликуют и я ликую сам каждой частичкой своего тела, и это ликование рвется из меня, к ней, разносится волнами звуков…
Спустя несколько часов непрерывной игры я совершенно обессиленный поднялся со стула и направился промочить охрипшее горло у стойки. За это время зал
наполнился людьми и меня проводили бурные аплодисменты, но моя муза безразлично продолжала болтать по телефону.
Голоса замолкли, заглушенные алкоголем (в баре Тома я фактически играл за выпивку, еду и крышу над головой).
— Привет. Не занят? Хочу поговорить. — Незнакомый голос оторвал меня от стакана. Та самая девушка уселась за стойку прямо рядом со мной. Том прекратил мучить стакан полотенцем.
— Дарья, ты что прицепилась к нему. Это мой парень, не лезь…
— Ну-ну, это его дело, решать, чей он, а не твое, Томас. — визитка опустилась в карман рубашки, а потом мне прошептали самую чудесную фразу, которую я слышал в своей жизни. — Я сейчас видела, как ты играешь. Ты мне нужен. Как проспишься, позвони.
Я позвонил. А через месяц на первом концерте сотни людей качались под тысячи голосов, поющих в струнах моей души.
* *
— Должен сказать, ваша история изменилась, Роджер. Ни Демонов, ни Теней, ни Дьявола, парящего над Дарьей. Вы зовете алкоголь… алкоголем, а не Водой Забвения. Заметили перемены?
— Да. Достаточно, доктор?
— Нет. Я бы хотел услышать ту часть, после которой мы с вами… встретились.
Человек передо мной будто стал меньше и вжался в диван.
— Да...
* *
Это был лучший момент в моей чертовой жизни.
Я стою на сцене, за мной — собранная Дарьей группа, передо мной — заполненный многотысячной толпой стадион. Моя рука взлетает вверх, и тысячи взглядов, прикованных к ней, поднимаются, чтобы упасть вслед за моими пальцами, бьющими по наполненным Голосами струнам. Море огней качается в такт их пению.
Два часа безумия. Два часа практически полного слияния с тысячами людей. Мы шли к этому долгие два года, два года истерик, скандалов, успокаивающих прикосновений и Голосов, нашептывающих мне ужастные вещи про моего агента. Алкоголь остался в прошлом — со мной осталась только музыка. И Дарья.
Люди умоляли меня вернуться. Раз. Второй. Я смог уйти с третьего.
— У нас получилось.
— Да.
— Попрощайся с ребятами и поехали домой.
Недолгие прощания: моя группа — это скорее друзья Дарьи, чем мои… Голоса шептали мне, пока мы ехали в машине и моя рука лежала на ее плече.
— Теперь нас ждет масштабное турне по Штатам. Дорогой, ты слушаешь?
— Конечно.
«Она привязала нас к себе».
Голоса звучали, накладываясь на ее голос, перебивая ее, пока мы поднимались в спальню.
— Не беспокойся, я решу все дела с ребятами.
«Она хочет изолировать нас».
— Теперь у нас есть наш собственный дом. Я буду потихоньку инвестировать деньги с концертов...
«Она использует нас...»
— Ты же устал? Концерты так выматывают тебя… Ну давай, пойдем в душ.
«Мы должны прекратить это. Мы должны освободиться».
Дарья падает на кровать и тянет за собой. Мои руки смыкаются на ее шее. Ее глаза наполняются слезами, я слышу, как Голоса вопят
«Покончи с ней! Покончи с ней!»
Ее руки останавливаются на моих щеках и Голоса резко утихают. Я размыкаю хватку, и слезы льются из моих глаз. Такое уже не в первый раз и наверняка не последний.
— Прости, прости, прости, прости, это все концерт, прости.
— Все хорошо, все хорошо… Ты не виноват. Это все он, Демон, это не ты.
— Нет… Нет, Дарья, послушай.
— Да? — В ее темных глазах отражается панорама огней ночного города. Голосов почти не слышно, сейчас здесь только я и она. Я должен. Сейчас.
— Мне нужна помощь. С Демоном. Помощь врача.
* *
— Через неделю я познакомился с вами, доктор. Дарья нашла вас через знакомых. Вы известны как лучший специалист по… Голосам.
— Ну, не знаю насчет лучшего, но многие говорили мне, что я помог им. Мы с вами провели огромную работу. Вы поняли, что Демоны, Тени и Дьявол нереальны, все это просто плод вашего воображения, дети вашего подсознания. Послушайте. Главное — то, что вы сами думаете обо всем этом. Вы довольны своим состоянием на этих новых таблетках?
— Я… Знаете, раньше, когда я брал в руки гитару, она будто оживала. Голоса уходили из головы, они поселялись в струнах и пели в моих руках. А теперь все молчит. Я сажусь, беру в руки гитару и она мертва. В моей голове больше не звучат слова новых песен. Я выхожу на стадион перед тысячами людей и не вижу, как их души откликаются на мою, все они мертвы, немы, так же, как я сам… Я не могу написать ни строчки. Доктор, я думаю, эти таблетки убили саму мою суть, мой талант. Но Дарья так счастлива... Я не знаю, что мне делать.
— Знаете… Я видел много людей, подобных вам. Качество жизни сильно страдает при подобных расстройствах, вы раните родных, близких. Я думаю, то, что вы потеряли способность писать — явление временное. Это не Дьявол писал ваши строчки. Вы сами писали их, вы, Роджер. Не Тени правили толпой на стадионе. Вы своими руками извлекали из гитары музыку, которая подчинила вам души этих людей. Потерпите немного, дайте себе шанс. Я уверен, вы напишете еще не одну и не две песни, даже если прямо сейчас ничего не получается.
— Спасибо… Спасибо, доктор.
— Сегодняшний сеанс окончен. Езжайте домой. Поговорите с Дарьей. До свидания.
— До свиданья.
Рукопожатие. Роджер покинул мой кабинет, тихо прикрыв за собой дверь. Я встал и подошел к массивному темному зеркалу на стене. Отражение моих глаз напомнило мне пустоту во взгляде моего пациента. Номер Дарьи… Звонок.
— Здравствуйте. Я хотел бы поговорить о Роджере. Только что вышел. Нет, нет, с ним все в порядке, не думаю, что разговоры о… «приближении конца» имеют под собой какую-то почву. Ему просто не хватит запала. Но я хотел бы сказать о другом. Все эти сущности, имена, которыми он называл Голоса, это сама суть его творчества. Я пришел к выводу: он вряд ли когда-нибудь сможет писать, творить и получать настоящее удовольствие от жизни, пока принимает назначенные мной препараты. Я оставлю это на ваше усмотрение. Вы знаете, что он может сделать с вами в своем… обычном состоянии. Пустышки у вас есть на случай, если решите прекратить терапию. Да. Да. Удачи вам и доброго дня.
В зеркале я наблюдаю, как мой собственный Дьявол подходит и кладет руку мне на плечо. Привычным движением я достаю таблетки и глотаю пару. Наваждение растворяется во тьме за моими плечами. Интересно, что выберет Дарья? Жизнь с бесталанным, но заботливым и нежным Роджером… Или жизнь с Дьяволом, окруженным сномом Теней?
«Она привязала нас к себе».
«Она хочет изолировать нас».
«Она использует нас...»
Так ли уж неправы были Голоса? Дарью все устраивало с самого начала, устраивали истерики и управляемость, устраивали приступы дикой, неконтролируемой ярости, насилие в постели.
Я вижу дьявольскую ухмылку на губах своего отражения.
Она уже выбрала.