Прочитал комментарии к своей майской статье о «Марате» и Руделе. Один из читателей задался вопросом: неужели и бешеное количество боевых вылетов у немецких летчиков – это тоже выдумки? Проводить анализ целиком по Люфтваффе – дело неблагодарное. Займемся лучше уже знакомой нам StG2 «Иммельман». Начнем с того, сколько их было. И даже здесь, несмотря на все разговоры о строгой отчетности в немецких авиационных подразделениях, цифры разнятся. Вообще, к началу войны на советской границе по разным данным было сосредоточено в составе 2-го Воздушного флота (ГА «Центр») от 273 до 425 пикировщиков Ju-87. Еще от 33 до 46 машин находилось в Заполярье в составе IV(St)LG1. Бог с ним, с Заполярьем, нам бы с остальным разобраться. Количество в 425, полагаю, преувеличено. Возможно, указано с учетом учебных авиагрупп StG1, StG2 и StG77. Но они, хоть и служили резервом для боевых групп, как подразделения в боевых действиях не участвовали.
От StG2 в нападении на Советский Союз принимали участие штаб, I и III группы эскадры. Самые распространенные цифры по ним – 77 или 83 (46 исправных) самолета. Возможно, что оба показателя верные: 77 Ju-87 в двух группах, а вот штаб эскадры «сидел» на двухмоторных Bf-110, коих насчитывалось 6 штук. Тогда цифры выравниваются. Это подтверждается тем, что 22 июня по советскому аэродрому в Алитусе (Литва) был нанесен удар группой самолетов StG2 в составе 42 Ju-87 и 4 Bf-110. Среди потерь штаба эскадры в начальный период войны также фигурируют только «сто десятые».
Также посчитал потери «Иммельмана» за 1941 год. Зачем мне это надо? Я знаю, что тема потерь весьма болезненна для всех «спецов» - как «русских», так и «немцев». Одно неосторожное слово, и в меня полетят кирпичи с обеих сторон. Данные о потерях нужны были, чтобы иметь какое-то представление о среднесуточной численности боеготовых самолетов в эскадре. Считал только те потери, где указан серийный номер машины. Итак, по моим подсчетам с 22.06.41 г. по 31.12.41. StG2 на 100 % потеряла 49 самолетов. Для тех, кто только сейчас столкнулся с этой темой, поясню, что в Люфтваффе повреждения самолета исчислялись в процентах. 100 % начислялось если самолет сгорел дотла либо упал за линией фронта. 60-90 % - если с него хоть что-то отвинтить на запчасти можно. 40-50 % - везем чинить в Фатерланд. Меньше означает, что ремонт на аэродроме или в полевых авиаремонтных мастерских. К этим потерям можно добавить еще 17 поврежденных машин. Из них 4 на 60-80 %, значит, они уже никогда никуда не полетят. Еще 4 на 40-50 % уехали на ремонт в Германию. Остальные 9 получили повреждения 10-35 % и ремонтировались на месте или в ПАРМ. Кстати, нашел там «Штуку» Руделя № 5836, которую он повредил при ударе о березу 18 августа. Она оценена в 30 %.
Казалось бы, все хорошо, налицо полный список потерь, без утайки. Но… В истории StG2 рассказано очень много подробностей о ее боевом пути и о людях. Например, 23.06.41 г., на второй день войны во время атаки советских мехколонн на шоссе Вильнюс-Каунас получил повреждения от зенитного огня самолет командира I группы майора Хубертуса Хичхольда. Хичхольду пришлось совершить вынужденную посадку в поле рядом с атакованной колонной. Тут бы ему вместе с бортстрелком смерть или плен, но нет – выручил командир 3 штаффеля (эскадрильи) Бруно Фрейтаг. Посадил свою «Штуку» рядом и забрал их из-под носа красноармейцев. Не нашел я потерь за 23 июня вообще.
Едем дальше. Рудель пишет, что 23 сентября командир III группы Зигфрид Штеен отобрал у него самолет после того, как поломал на взлете свой и запасной. Нет данных об этих самолетах. Здесь я могу допустить, что Штеен ничего не ломал, а Рудель таким образом просто пытается оправдать свое отстранение от полета. Весьма сомнительно также, чтобы группы к тому времени могли располагать такой роскошью, как запасной самолет. Тот же Рудель в воспоминаниях указывает, что в обеих группах эскадры насчитывалось только 30 самолетов из 80 по штату. Держать самолет в резерве, когда полно «безлошадных» экипажей? Вполне возможна обычная техническая неисправность машины Штеена, и он решил «пожертвовать» Руделем.
21 сентября дважды ходил на вынужденную посадку командир 7 штаффеля гауптман Эрнст Купфер. Оба раза самолеты «под ним» получили тяжелые повреждения при налетах на корабли Балтийского флота, и Купфер еле-еле дотянул на них до позиций своих войск. Но на этом приключения не закончились. В своем третьем за день вылете Купфер был вновь подбит и вновь пошел на вынужденную. На этот раз все закончилось не так хорошо – «Штука» была полностью разбита, а сам Купфер получил тяжелые увечья. Российские исследователи, не обнаружив потерь самолетов StG2 в тот день, маленько подправили эту историю, определив эпизод «через несколько дней». Другие отнесли (притянули за уши) на счет Купфера потерю Ju-87B-2 № 5735 27.09.41 г. Но источники относят этот самолет к первой группе, а Купфер воевал в третьей. Это также подтверждается модификацией машины: III группа считалась «дальнобойной» и в то время летала только на Ju-87R. На этой модификации в крыле устанавливались дополнительные топливные баки. «В» были в I группе. Таким образом, три самолета, поломанных Купфером, тоже не указаны среди потерь.
Сама процентовка потерь тоже вызывает вопросы. «Штука» - самолет хоть и не выдающихся летных данных, но для своей задачи сконструирован замечательно. Пикирующий бомбардировщик должен быть очень прочным, чтоб не разрушиться при атаке. Должен быть хорошо защищен от огня с земли. И все это было. При такой конструкции сбить «Штуку» - непростая задача. Даже получив серьезные повреждения, этот самолет был способен вернуться на базу. А там уж встать на ремонт. При таком раскладе большинство потерь должно быть ремонтопригодными. Но, как видим, по статистике преобладают безвозвратные. Это наталкивает на мысль, что далеко не все машины, получившие повреждения в бою, заносились в списки потерь.
Воздействие со стороны противника - далеко не единственный источник потерь техники на войне. Аварии и технические неисправности приковывают самолеты к земле даже чаще, чем вражеский огонь. Вспомним, что из 83 самолетов StG2 на начало войны было исправных лишь 46 – чуть больше половины. Конечно, такой высокий процент неисправных машин нельзя назвать типичным для Люфтваффе. И неисправные «Юнкерсы» обязательно отремонтировали. Но начавшаяся война далеко не способствовала сохранению матчасти. Боевые действия очень часто заставляют выжимать из техники все, что возможно, не считаясь с износом. От усталости и нервного перенапряжения люди теряют умственную концентрацию – отсюда повышенная аварийность. Безусловно, StG2 пополнялась самолетами. Но учебная группа эскадры не резиновая, тем более, что молодым летчикам тоже нужно на чем-то тренироваться. Промышленность же выпускала Ju-87 ежемесячно в количестве, измеряемом двузначным числом. Сейчас не помню точно, где-то 60-70 самолетов. А новые «Юнкерсы» требовались не только «Иммельману». Потери эскадры были ниже, чем у «коллег». И Восточный фронт был не единственным для Германии, где требовались пикировщики. Поэтому я склонен полагать, что 30 исправных самолетов, указанных Руделем, являются номиналом. То есть где-то по 15 исправных самолетов на группу ежедневно. Один починили, другой сломался. Вчера новый прислали, сегодня кого-то сбили.
В конце сентября I группа StG2 отбывает под Смоленск, где действует по советским войскам в районе Вязьмы. Только за 4 октября группа совершает 152 самолетовылета. 7-го уже 202 самолетовылета. Между тем, в период 2.10-5.10.41 г. только безвозвратные потери группы составили 6 самолетов. Таким образом, на 7 октября я никак не могу «дать» ей больше 15 исправных машин (7.10. потеряла еще 1 самолет). Разделим 202 на 15, получим 13-14 боевых вылетов на самолет. Допустим, их было не 15, а 20. Но и 10 вылетов в день – это слишком. Во-первых, эмоциональная нагрузка. Каждый вылет – это огромный риск. Зенитки не дремлют, советские истребители вокруг летают и стреляют. А летчику нужно не только в каждом вылете спикировать и сбросить бомбы, но еще и несколько заходов сделать на бреющем, чтобы из пулеметов ударить по цели. Советским летчикам-истребителям в начале войны иногда приходилось делать по 6-8 вылетов за день. После 8-го, как правило, пилот уже самостоятельно из кабины выбраться не мог – настолько человек был вымотан. Во-вторых, какой расторопностью должен обладать технический персонал, чтобы 10 раз за световой день бомбардировщик к вылету подготовить. Проверить техническую исправность самолета, залить бензин, зарядить пулеметы, бомбы подвесить. И боевой вылет не 10 минут занимает.
Возможно, именно поэтому ремонтные потери указаны так сдержанно – чтобы никто не догадался, сколько на самом деле исправных самолетов в группе. Считается, чем больше бомбовозы совершили самолетовылетов, тем больший урон нанесен противнику. А мы хотим показать свою эффективность. Поэтому на задание «вылетают» все наличные самолеты, как исправные, так и неисправные. И неважно, что каким-то экипажам придется приписать боевые вылеты. Ничего страшного. Сегодня одним, завтра другим. Я сам долгое время был начальником. Но и надо мной было начальство. Довольно быстро усвоил, что начальство любит не правду, а «хорошие» цифры. Неужели я цифр пожалею?
Подобные приписки, конечно, в разы количество боевых вылетов летчикам не увеличивали. Но какая-то часть из длинных списков, думаю, была липой.
Рудель и другие «эксперты» Люфтваффе – это отдельная история. Им уже боевые вылеты «рисовались» умышленно, в пропагандистских целях. Чтобы фюрер и германский народ ни в коем случае не усомнились в возможностях своих военно-воздушных сил. К тому же это прекрасно вписывалось в созданный Третьим Рейхом миф о расе сверхлюдей. Кто более достоин быть сверхчеловеком, чем пилот Люфтваффе? Отсюда и сверхчеловеческое число боевых вылетов. Хотя это выглядит странным, что наибольшее количество вылетов (2530) у «штукаря» Руделя, а не у другой «медийной» персоны – летчика-истребителя Эриха Хаотманна (1404). Хотя у истребителей поле деятельности гораздо шире, чем у узконаправленной «Штуки». Несмотря на то, что командирам истребительных авиагрупп также ставились задачи «сверху», они все же могли поднимать самолеты по своему усмотрению сообразно воздушной обстановке. «Штуки» же использовались рационально. Заявка от наземных войск о бомбоштурмовом ударе проходила через штаб авиакорпуса, где и принималось решение, стоит ли игра свеч. И далеко не все заявки принимались, что в начале войны, что в конце. Рудель же, если ему верить, летал где хотел и бомбил что хотел.
Если разделить боевые вылеты Руделя на количество дней войны, то получится не такая уж выдающаяся величина – порядка двух вылетов в день. Но нужно вычесть несколько месяцев, когда он служил инструктором в Граце, госпиталя, освоение новой техники в Рейхлине, отпуска, бесконечные поездки к фюреру и Герингу. Да и находясь на фронте, не всегда есть возможность летать. Абсолютно нелетная погода на территории СССР не редкость.
Кстати, насчет госпиталей: в Румынии очень неудачно посадил подбитую «Штуку» - самолет был полностью разбит, кусок обшивки проткнул Руделю бедро. Потерял много крови. Вдобавок обнаружилось еще и сотрясение мозга. И что? К вечеру снова боевой вылет. Через полтора месяца после ампутации правой ноги он снова летает. Сверхчеловек Рейха! Рыбацкие байки.
Из мемуаров Руделя можно сделать вывод, что его боевыми успехами больше всего интересовались Гитлер и Геринг. Но совсем не интересуется инспекция штурмовой авиации. Казалось бы, это их человек, и они должны с ним носиться, как курица с яйцом. Но нет – генерал-инспектора штурмовой авиации Эрнста Купфера (уже упоминался) Рудель совсем не интересует. Они хорошо знакомы по StG2. В своих воспоминаниях Рудель упоминает Купфера только один раз в связи с широким празднованием его дня рождения.
После гибели Купфера его пост занимает уже упомянутый Хубертус Хичхольд. Вновь старый знакомый по StG2. Как известно, в мае 1941 командир I группы отказал Руделю в возможности летать из-за репутации бестолочи. В июне 1941 командир I группы, якобы уже другой человек, не собирается обращать внимания на чьи-то злобные наветы и охотно берет Руделя в свою группу. Между тем, и в мае, и в июне 41-го у IStG2 был один и тот же командир – майор Хичхольд. Ему пришлось взять Руделя – в большой войне и он пригодится. Правда, уже вскоре, воспользовавшись тем, что III группа временно осталась без командира, выпихнул Руделя туда. С тех пор отношение, видимо, ничуть не изменилось, а обращать внимание на дутые достижения не было времени. Хичхольд в мемуарах Руделя не упоминается вообще.
Но в целом миф о сверхчеловеке оказался очень успешным, если он работает до сих пор. Теперь остается поверить в Бетмена и Человека-паука.
Если вам понравился материал, не забудьте поставить лайк и подписаться на канал.