На днях вспоминала незабываемую Валентину Теличкину в панфиловском «Начале»:
- А меня Иван Сидорович Нефертити назвал!
Вероника Долина под постом Орлуши в поддержку исполнителя своих произведений, попавшего по всем статьям, назвала писателя стихов Демуленом.
Со всей своей бардовской многозначностью так и написала:
«Отчаянный образец гильотинной речи.... демулен, Андрей. Мощный крик. Молодец». (Орфография и синтаксис поэтессы).
К Демулену мы еще вернемся.
**********
Когда-то в греческий зал редакции приезжали певцы, музыканты, чтецы. У нас бывал Жванецкий – и тогда нам почему-то было смешно, искатель НЛО Ажажа – и было страшно. А неулыбчивая поэтесса, не меняя выражения лица, пела девушкам еще не знакомым со словом «дефлорация»:
Когда б мы жили без затей,
Я нарожала бы детей
От всех, кого любила, -
Всех видов и мастей.
И те расходились по кабинетам в глубокой задумчивости.
Я стерла поэтессу со своих личных скрижалей, когда она назвала портянкой портрет моего отца, с которым я совершенно добровольно, без разнарядок партии и правительства вышла на Бессмертный полк. Мы с дочкой знали, что ему хотелось бы пройти по брусчатке в День победы. И прямо перед Красной площадью подняли его портрет высоко-высоко:
- Ну, папа, пошли.
*********
И тут – явление певца народу.
Демулен.
Тут я прямо руками развела.
*********
Мой коллега казался, когда я его знала, беспомощным, трепетным, беззащитным. И чертовски привлекательным.
Редкая женщина, девушка, мисс могла ему отказать (в тот период видеть таких не удалось). Наоборот – да. И эта была трагедия. Но силы мужчин исчерпаемы. Надеюсь, никто так больше не страдает, как моя подруга по журфаку, зашедшая всего лишь практику оформить... А сколько таких было!
Его жалели, любили, прощали. Помню, я не нашлась, что сказать журналисту, недавно приехавшему в Москву и осевшему в нашей редакции, когда он в диком возбуждении выговаривал в коридоре, что Андрюша заехал в нему на съемную квартиру, посидели... Тот, как водится, задержался до утра.
А теперь коллега получил трехзначный счет за ночной разговор гостя со Штатами. Очевидно, с очередной жертвой по ту сторону океана. Но с кем бы он не перешептывался, стоило это годовой зарплаты гонорарщика.
Кстати, не знаю до сих пор, удалось ли ему разыскать Ромео и предъявить квитанцию. Но уверена - не может человек, который за все хорошее против всех плохих, кинуть одного из тех, за кого он сегодня так болеет...
Мы могли коснуться рукавами, перекинуться словами в коридоре. Но это отнюдь не означало, что мы слеплены из одного пластилина. Андрюша был уже тогда, что называется, богемой. И мир должен был лечь к его ногам, не выясняя – с какой бы это стати.
**********
В анкетах, что мы раньше заполняли, нужно было указать, из какого ты сословия. Я оказалась не интеллигенцией, не пролетариатом. Была такая серединка на половинку «из семьи военнослужащих». Хотя точнее было – из алтайских кержаков. Все мои предки обитали со времен Аввакума в шукшинских местах. И на нашей московской кухне не пели до утра Окуджаву, не шептались про диссидентов. Моя родословная и незначительный круг знакомств не позволяли быть своей в особенных тусовках. Да и времени на них особо не было. В большой семье все зарабатывали на хлеб насущный.
А если я не богема, то кто? Работающие в журналистике во все времена - особая каста. Властители дум, черт возьми.
**********
Не сегодня люди разделились на светлоликих и всех остальных.
Под постом Андрюши в защиту друга есть много ярких эпитетов. Не надо надрываться с поиском нужного слова...
«Спасибо от вменяемых. Отбивайтесь от мразей».
«Пол-России упивается каждый день. Зависть морализаторов безмерна и демонстрирует низость помыслов. Шариковы».
«Ликуй непорочное быдло
Лежачего бить вас так много
Включайте Малахова срочно
Танцуйте на крышке гроба».
Это про тех, кто не на стороне Орлуши, который, естественно:
«Человечище! Браво! Сильно! Искренне!»
Мрази ведь не могут понять, что
«Жалеть надо не покойников, а тех, кто страдает».
Тем более, что в отличие от плебса любой из них может вскрикнуть:
«Не верю в случайность аварии!»
И, помяните мое слово, Малахов еще вздрогнет в момент развития этой темы. А из всех откровений Орлуши (мне странно называть его так, но что поделаешь) пока наиболее сильно прозвучал тот факт, что он «в отличие от праведно вещающих» доехал до кладбища в день похорон. Без всякого хайпа. Только петухи и ржавый трактор. О встречах с кем-либо еще не упомянул.
Но перед этим рассказал, скольких они и весь мир в придачу похоронили друзей, схожих судьбами с Цоем и Кобейном, «с которыми спали наши бабы». (Тут не Кобейн и К имелись в виду). Если кого-то задевало поминание сего факта, ему отвечали без вмешательства автора:
«Видно сразу, что ты очень обижен жизнью и женщинами. Мужские комплексы неполноценности убили все добродетели и все человеческое».
Комменты поддержки – не моя, конечно, поляна. Но она открыта всем ветрам. Чай, не кухня 70-х. И человек с позицией «Крымнаш», не может не заметить мелькания «Дякую за Вашу позицію і за підтримку пана Михайла» и постов, подтверждающих, что сало с горилкой в жизни автора не раз имели место быть по месту их производства.
А это еще одна разделительная полоса.
************
У меня на даче книжка валялась «Женщины французской революции» Галины Серебряковой с очерком про Люсиль Демулен. Дочь чиновника министерства финансов с сумасшедшим приданым в 100 тысяч франков, которая зачем-то вышла замуж за бедного журналиста и угодила вслед за ним на гильотину. С тех пор я эту фамилию и запомнила.
Потом про журналиста, который повел народ на Бастилию, говорили на журфаке. И очень меня удивил Иван Алексеевич Бунин, который вместо того, чтоб рассказ написать, выдал вдруг эссе о труде французского историка Жоржа Ленотра, посвященного Демулену. Причем, в самом начале заметил: «При всей своей мягкости, жестокая вещь о нем!»
Ну, думаю, сейчас отмазывать начнет. Прилипла к тексту (надо же и с Орлушей сравнить). Но сразу что-то пошло не так.
«Камилл был заика, безобразен лицом, нищ, честолюбив, жаден до благ земных, «сладкоморд», как говорят русские мужики».
Провинциал, желающий взять нахрапом Париж, не смог быть даже адвокатом, поскольку устная речь его из-за заиканья была ужасна. В отличие от письменной. Поэтому он взялся за перо, которое немедленно направил против «версальских людоедов».
Это ввело его в круг революционеров и Демулен, постоянно выпрашивающий у отца пару луидоров и кровать (его письма – пир духа какой-то! действительно, знатное перо), пьет в компании Мирабо и его любовницы отличные вина, ест блюда с тонкого обильного стола и честно признается (не на страницах своих газет, а в интимной переписке):
- Мне придется употребить большие усилия, чтобы снова стать суровым республиканцем и возбуждать ненависть к аристократам...
Робеспьер был его школьным товарищем. На свадьбе со свечкой стоял. Но – переиграл Камилла на выборах депутатов, чем вызвал зависть и ненависть бывшего друга.
Кого-то мне это начинает напоминать. Пока не Орлушу.
Вообще дружить, а потом сливать (вплоть до призыва к суду и казни) было привычкой Демулена, за которую его критиковал Марат в 1793 году. Не внял.
Он бесконечно льстит толпе, заводит ее на действия, «бьет по дворянам, по священникам, по раненым, по мертвым... Ему все равно, сохраняет ли достоинство его перо, - лишь бы о нем говорили!»
А потом, когда жена, деньги, тихая гавань уже под рукой, не надо рвать задницу за два луидора – никуда не денешься от дружков по революции и казням. «Не так-то легко, - пишет Бунин, - было удалиться в те дни под сень струй. «Попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй!» В стае началась грызня. И Демулен - «этот ужасный человек, этот литературный бездельник, этот революционный фельетонист должен был стать жертвой той самой революции, которую он же и спустил с цепи», пишет Ленотр. Пошел на эшафот под улюлюканье вчерашних фанатов, «злобным и низким инстинктам которых он так горячо потакал».
Поклонников у него тем не менее осталась туча. Талантливо писал. Зажигательно. Сильно. Иногда почти искренне. Виртуоз!
************
«Сегодня журналисты - общественная власть. Они разоблачают, декретируют, управляют удивительнейшим образом, оправдывая или осуждая. (...) Газеты каждое утро сыплются как манна небесная и: подобно солнцу, ежедневно выходят освещать горизонт».
Это не Андрей. Демулен написал.