- И они еще борются за почетное звание дома высокой культуры быта! – горестно восклицал обокраденный стоматолог Шпак в знаменитой комедии «Иван Васильевич меняет профессию». Мало кто знает, что фраза эта уцелела лишь благодаря невнимательности цензоров – они, как и простые смертные, ухохатывались над тем, что происходило на экране. А на самом деле это было очень важное идеологическое направление в организации быта советских людей.
Долой люмпенизацию!
А началось все в конце 50-х годов, когда города Советского Союза активно застраивались типовыми панельными «хрущовками». Небывалый прорыв с гражданском строительстве, сопровождался появлением в мегаполисах целых районов, населенных вчерашними жильцами бараков или коммуналок. Они получали отдельное жилье. Но везли с собой вместе с кухонным скарбом, мебелью и клопами барачно-коммунальные привычки. Поэтому малоформатные лестничные площадки загромождались сундуками с картошкой и старой мебелью, дворы делились на сектора бельевыми веревками, а справить малую нужду под кустами во дворе было делом уж совсем обыденным. Такие кварталы становились вскоре местом возникновения молодежных криминальных группировок. А дворы, после массового закрытия павильонов «Пиво - воды», стали распивочными и рюмочными.
В 1959 в идеологическом отделе ЦК КПСС была рождена директива, которая воплотилась в Постановление Совмина СССР «О социалистическом соревновании в обустройстве быта советских граждан». На основании этого документа руководителям ЖЭУ и ЖЭКов предписывалось вовлекать в благоустройство и содержание многоквартирных домов самих жильцов. Однако, после октября 1964 года, инициатива притухла, а вернулись к ней только в 1980 году, в постановление ЦК КПСС «О борьбе за сохранность и содержание в исправном состоянии жилищного фонда города».
Пенсионерам – вторую жизнь!
Тетки из жилконтор совершали обходы подконтрольных территорий и агитировали во-первых не гадить, а во-вторых, принимать активное участие. Утомленные стоянием у станков работяги, и их издерганные житейскими проблемами жены лишь ставили подписи на бланке протокола о том, что: «Жильцы борются за звание дома образцовой культуры быта». А вот пенсионеры активно включались в процесс, ощущая себя вновь востребованными в этой жизни.
Условия участия в соревновании были не такими уж непосильными. Жильцам нужно было приглядывать за детскими площадками и время от времени ремонтировать их. Заодно наводить порядок во дворах, разбивать газоны, сажать цветы и деревья, содержать в идеальном состоянии лестничные площадки и подвалы. Ну а поощрение — табличка на фасаде здания, указующая, что дом действительно образцовый. Жильцам-активистам полагались также Почетные грамоты и обещалось содействие в приобретении материалов всё для того же благоустройства. Но действовал, скорее, моральный стимул. И баба Шура намывала подъезды, активистка-пенсионерка Клавдия Михайловна обеспечивала зеленые посадки, домоуправская Надежда Петровна присматривала за общим порядком и подсчитывала набранные жильцами баллы. Таблицы вешали при общем собрании жильцов, представителя райисполкома и других официальных лицах.
Личная жизнь – дело общее!
Впрочем, все вышесказанное относилась к доктрине «Дом образцового содержания». А вот «Дом образцовой культуры быта» предполагал еще и тотальный общественный контроль над личной жизнью граждан. Кроме идеального содержания дома, его жильцы должны были быть рабочими или служащими людьми, которые не являются тунеядцами, алкоголиками, фарцовщиками, наркоманами и т.д. Потому совет общественности часто вывешивал стенгазеты - «молнии» типа таковых: «Позор пьянице и дебоширу» или «НЕ проходите мимо».
Сейчас на все это можно смотреть с ностальгической улыбкой, как на рудимент советской эпохи. Но с дугой стороны –была масса зеленых, затейливо украшенных дворов, с обильной тенью от деревьев, беседками, лавочками. А на чердаках и в подвалах было чисто и сухо. Кому мешало?