Не знаю, получится ли этот сюжет, смогу ли отстраниться от переполняющих меня эмоций, но не поделиться историей мы не можем. Все время попадаются на глаза статьи и публикации, выводящие меня на одного человека - Вавилова Николая Ивановича. Великий ученый, ботаник, биолог, географ, генетик.
Его имя мы стали понемногу забывать, а заслуги перед человечеством почему-то занижать. Готовя этот сюжет, я приставала ко многим с вопросом, что вы знаете о Вавилове? И в большинстве случаев получала один и тот же ответ: Вавилов - советский генетик, кажется, подвергся репрессиям в сталинское время. Но были люди, в основном молодежь, которые с удивлением смотрели на меня, не понимая вопроса, пытаясь сообразить о ком это я, а главное зачем я это спрашиваю? Вавилов? Что-то очень знакомое…
Говорят, что на тегеранской конференции Черчилль поинтересовался у Сталина, о судьбе советского ученого Николая Вавилова… и Дядя Джо уклонился от прямого ответа, сказав, что талантливых ученых в стране много и он не может знать о местонахождении каждого.
Уверена, что Сталин знал. Не мог не знать. Вавилов был не просто одним из многих. Он был ученым мирового значения. Но не мог же он сказать, что Николай Иванович Вавилов вот уже почти как год похоронен в ящике из под семенного картофеля на кладбище в Саратове. И по иронии судьбы умер от голода, борьбе с которым посвятил всю свою жизнь.
Чем так знаменит Вавилов? Почему его ставят на один пьедестал с Менделеевым, Линнеем, Дарвином? Да в сущности ни чем, так малость… Вавилов автор закона гомологических рядов, теории происхождения культурных растений, теории географического распределения генетических центров, теории генотипического иммунитета, ботанико-географических основ селекции, научных основ селекции пшеницы, внедрил новые более перспективные сорта пшеницы, исключив все неперспективные, продвигал растениеводство на Крайний Север в зоны полупустынь, строил опытные станции по всей стране и наконец Вавилов - создатель мировой коллекции семян.
Но давайте перенесемся в Москву 1887 года, где 25 ноября в семье коммерсанта миллионера Ивана Ильича Вавилова родился мальчик, которого назвали Николаем.
С раннего возраста молодого человека интересовали естественные науки - география и биология. Этому немало способствовали книги, карты и гербарий в отцовской библиотеке. Поэтому решение Николая поступить в московский сельскохозяйственный институт было вполне логичным.
Вавилов с упоением учился, переходя с кафедры на кафедру, то там, то здесь пробуя свои силы и ставя эксперименты. Так, его первая самостоятельная работа – о голых слизнях и улитках, повреждающих озимые посевы и огородные растения, была опубликована Московским губернским земством и удостоена премии Политехнического музея, а при окончании института зачтена как дипломная.
Работоспособность и жажда знаний уже тогда поражали, Вавилов попутно посещал открытые лекции в политехническом музее. Особое впечатление на него произвели лекции миколога Николая Худякова, участвовал в экспедициях на Кавказ. В общем-то дальнейшая деятельность Вавилова была предрешена. Немного удручало незнание латыни, но это решаемо. Уже работая в Саратове, он брал уроки латыни у Марии Сергеенко.
Вот небольшой кусочек из ее воспоминаний:
«От «ученика» веяло такой силой и добротой, так интересна была самая короткая беседа с ним, что урок латыни быстро превратился для меня в праздник. Я быстро сообразила, что методики преподавания латинского языка для этого удивительного ученика не годятся, и ни в какие обычные рамки обучения его не втиснешь. Через две недели (мы занимались три-четыре раза в неделю) он потребовал принести ему «Естественную Историю» Плиния: «будем читать его диагнозы». Чтение это сначала происходило таким образом: я читала и переводила латинский текст, Николай Иванович следил по подлиннику, а затем переводил сам, останавливаясь на непонятном, спрашивая объяснения и отмечая то, что ему нужно, стрелкой на полях. Латинский текст сопровождал он ботаническим комментарием, который я слушала зачарованно. Во время этих занятий Николай Иванович изложил мне один из своих планов, который удалось – увы! осуществить ущербно и неполно. «Мы (разумелись ботаники и агрономы) очень уважаем историков» (эту фразу помню дословно, дальше передаю по смыслу): у латинских писателей-«агрономов» много важного и нужного: переведите их, а к историческому и филологическому комментарию надо прибавить комментарий ботанический: историку надо работать рука об руку с ботаником-агрономом» Тогда я не подозревала, что иду навстречу своей научной судьбе.
Николай Иванович обладал великой и редкой способностью зажигать научным интересом людей, приходивших с ним в соприкосновение и указывать путь, по которому хорошо бы пойти. «Латинские уроки» на долгие годы определили мои занятия италийским сельским хозяйством и латинскими писателями, о нем писавшими.
По окончанию института Вавилов был оставлен на кафедре частного земледелия, которую возглавлял Прянишников. Позднее тот будет просить помилования для Вавилова у Сталина и Берии, но безрезультатно. По совету учителя Николай Иванович изучает иммунитет растений к паразитическим грибам, параллельно преподает на Голицынских высших женских сельскохозяйственных курсах.
Вавилову, еще только 23 года. В 1913-м Вавилов отправляется в Англию, где работает в в лаборатории одного из крупнейших генетиков того времени профессора У. Бейтсона.
Результатом его работы становится статья об иммунитете растений к грибковым заболеваниям, в последствии доработанная и превратившаяся в серьезный труд «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям».
Напомню, что Вавилов стал основоположником учения об иммунитете растений. Но вернемся в 13-й год, работа в лабораториях у Бейтса-хорошо, но этого мало, Вавилов жаден до знаний и новых открытий. Он всегда держит в поле зрения несколько интересующих его направлений. Следит за тем, что происходит в биологии, особенно его интересует генетика, сельское хозяйство и новинки агротехники. В Линнеевском обществе Николай Иванович принимает активное участие в заседаниях и с жадностью изучает коллекции до которых может добраться. Оттуда Вавилов вместе с первой женой отправляется в Париж, затем в Германию, там его интересует лаборатория биолога-эволюциониста Эрнеста Геккеля.
Геккель – дарвинист и Вавилов не мог этим не заинтересоваться. Но путешествия по Европе приходится закончить, начинается первая мировая война. Вавилов возвращается на Родину, но в армию не попадает по зрению. Однако Вавилов ведет свою борьбу с невидимым врагом, и она не менее важна для русской армии, находящийся в Персии. Солдат косит странная болезнь, она сопровождается обмороками и судорогами. Есть случаи летального исхода. Вавилов справляется с поставленной задачей. В местную муку попадают семена плевела опьяняющего, а с ним гриб, который вырабатывает яд, вызывающий отравление. Как только продовольствие стали возить из России, болезнь остановилась.
Николай Иванович много путешествует за свою жизнь он участвовал в более чем в 180 экспедициях, побывал на пяти континентах. И это не увеселительные поездки, не отдых на пляже, это серьезная, трудная работа полная опасностей.
В 1916 г. Вавилов исследует Северный Иран, Фергану, Памир. В этих путешествиях молодой ученый собирает материал, который позволил ему сделать еще два крупных открытия – установить законы гомологических рядов и центры распространения культурных растений.
Одного из этих открытий было бы достаточно чтобы поставить Вавилова в один ряд с великими учеными внесшими неоценимый вклад в развитие науки.
Пришел 1917 год. Время было сложное, и на мой взгляд не до науки. Но именно в этот год Вавилов становится помощником заведующего Отделом прикладной ботаники Р. Э. Регеля.
Рекомендуя молодого ученого Регель пишет:
«В лице Вавилова мы привлечем в отдел прикладной ботаники молодого талантливого ученого, которым еще будет гордиться русская наука».
В этом же году Вавилов был приглашен возглавить кафедру генетики, селекции и частного земледелия Саратовских Высших сельскохозяйственных курсов. Там же в Саратове с 1917 по 1921 год Вавилов становится профессором Саратовского университета. Какие это были лекции! На них ходили не только студенты и преподаватели, но и обычные горожане. Вавилов обладал удивительным даром оратора, он мог увлечь своим делом людей далеких от ботаники, сельского хозяйства или географии. Но опять же Вавилову этого мало, Николай Иванович продолжает изучать иммунитет растений, в стране жесткая нехватка продовольствия и акцент делается на хлебных злаках. Исследовано 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса, также другие, незлаковые культуры; проведен гибридологический анализ иммунных и поражаемых сортов, выявлены их анатомические и физиологические особенности.
Там же в Саратове в том же 1917-м году он знакомится со студенткой 3-го курса Еленой Барулиной, ведущей исследования о чечевице, тогда это была перспективная культура. Спустя шесть лет Николай и Елена поженятся. Елена была не просто музой и любимой женщиной, она была единомышленником, женой. А это нелегко - быть женой увлеченного человека, одержимого работой, годами постоянно отсутствующего, уделяющего внимания множеству вещей и людей.
Удивительная была пара сохранилась некоторые письма
«Милая, любимая Лена, мне так хочется, чтобы во всем мы поняли друг друга, чтобы любовь была сильна. Мне хочется, чтобы мы были друзьями, у которых все общее, и горе, и радость. Я бесконечно рад, что мы будем работать вместе. Милая и прекрасная Леночка, мне хочется, чтобы ты была счастлива. Мы правы в поступках. Все сложное разберется, все трудное преоборимо. Работы так много. Все говорит за переезд в Петроград. Там будем устраивать вместе жизнь. Пиши, милая, мне так хочется тебя видеть»
Или еще один отрывок:
«Милый друг, тебя тревожат сомнения в том, что пройдет увлечение, порыв. Милый друг, я не знаю, как убедить тебя, как объективно доказать тебе, что это не так. Мне хочется отойти в сторону и беспощадным образом анализировать свою душу. Мне кажется, что, несмотря на склонность к увлечению, порывистости, я все же постоянен и тверд. Я слишком серьезно понимаю любовь. Я действительно глубоко верю в науку, в ней цель и жизнь. И мне не жалко отдать жизнь ради хоть самого малого в науке. Вот потому, Лена, просто как верный сын науки, я внутренне не допускаю порывов в увлечениях, в любви. Ибо служение науке не мирится с легким отношением к себе, к людям. При всей готовности отдать себя науке жизнь сама становится легче и, мне кажется, что нет узости в пути, по которому мне хочется идти в союзе с тобой… …Жизнь должна быть и внешне и внутренне красива, и ты это разделяешь. Поэтому-то, мне кажется, и союз наш будет крепким и прочным. Мне так хочется, чтобы это было так».
Всю войну Елена отправляла посылки в Москву думая, что ее муж сидит в московской тюрьме. Отправляла посылки, легко звучит. Была война, Елене Ивановне отказывают в пенсии по инвалидности, обоснование – жена врага народа. Остаются продуктовые карточки: 300 г черного хлеба на человека. Как разделить 300 г?
Не понимаю, не представляю.. Трагедия заключалась в том, что Вавилов был рядом, буквально в несколько сот метров, в саратовской тюрьме. Но это потом, а пока.. Впереди еще целая жизнь полная открытий и впечатлений, еще целых 26 лет жизни!
В 1921 году в США проходит международная конференция по болезням хлебных злаков. Новое молодое государство интересует эта проблема. Вавилов едет в Америку. Напомню это 21-ый год, дипломатических отношений между США и СССР нет, новое государство никто не признает. К Вавилову относятся с подозрением, в нем мерещится шпион. Но не попасть под обаяние Вавилова невозможно, к концу конференции американские газеты писали: "... если все советские ученые такие как Вавилов, то с ними стоит дружить".
Возвращаясь с конференции, Вавилов окончательно сформулировал закон гомологических рядов.
«Отдельные факты параллельной изменчивости были известны еще по Дарвину, но он думал, что это явление случайного порядка, и не обратил на него особого внимания. Большое число растений, исследованных нами и нашими сотрудниками на многих тысячах сортов в течение последних восьми лет, обнаружили, что явление параллелизма изменчивости является общим, присущим всем видам и родам без исключения».
Генетически близкие роды и виды, по его мнению, характеризуются рядами наследственной изменчивости с такой правильностью, что, зная ряд форм для одного вида, можно предположить такие же параллельные формы и у других видов. Он передает законченную работу Бэтсону, тот печатает ее отдельной брошюрой. Открытие Вавилова произвело эффект разорвавшейся бомбы - портреты Вавилова печатаются на первых страницах газет. Его приглашают в лучшие лаборатории мира.
В 1923 г. Вавилов был избран членом-корреспондентом АН СССР. Молодому непризнанному государству нужны ученые, тем более получившие признание во все еще враждебном для него мире. И Вавилов становится ведущим ученым СССР. Он обласкан правительством со всех сторон, с 21 года возглавляет бюро по прикладной ботанике, переименованное во Всесоюзный институт растений (ВИР), а после и возглавлял еще ВАСХНИЛ. Его беспартийного выдвигают в ЦИК. В Вавилове просыпаются организаторские способности, видимо наследственность отца. По всей стране открываются опытные станции, где в разных климатических условиях, на разных почвах испытываются растения.
Николай Иванович отправляет научных сотрудников в экспедиции, собирать образцы растений и семян со всего мира. Положено начало уникальной коллекции генетического материала.
Я не знаю, когда он все это успевал. Как один человек совмещал в себе администратора и ученого. В 1924 году Вавилов организует экспедицию в Афганистан, в районы, где до него не ступала нога европейца, едет в Алжир, Тунис, Марокко, Ливан, Сирию, Палестину, Грецию, Италию, Сицилию, Сардинию, на Крит, Кипр, естественно во Францию, Испанию, Португалию, затем Сомали, Абиссиния и Эритрея.
Семенной материал, собранный Вавиловым, исчислялся тысячами образцов. В последующие годы Вавилов посетил Японию, Китай, а также Южную Америку. Из Перу Вавилов пишет коллегам:
«Отправил 8 посылок по 5 кило. Не могу не посылать. Но с ужасом помышляю о весе картошки, а надо каждого сорта по 30 клубней минимум, 7–8 рублей золотом, не считая труда. Беру все, что можно. Пригодится. Советской стране все нужно. Она должна знать все, чтобы мир и себя на дорогу вывести. Выведем!»
Все эти экспедиции подтверждают его новую теорию. В свет выходит еще один великий труд «Центры происхождения культурных растений». Это было первое описание очагов культурных растений и их связи с дикими прародителями. В нем на основе анализа географических центров формообразования пшеницы, овса, льна, проса и других культур, Вавилов излагал свои взгляды на проблему происхождения культурных растений и делал выводы о возможностях подбора исходных форм для селекции. Но это еще не все. Результатом этих экспедиций становится еще одна важная вещь - Вавилов создал первый банк генов. Я нисколько не совру и не преувеличу, если скажу, что самая большая ценность нашей страны – это вавиловская коллекция. На сегодняшний день ее стоимость оценивается в цифру, которую мне сложно себе даже представить – 8 триллионов долларов!!! Если я ничего не путаю, то золотой запас России – это около 90 миллиардов.
В 1927 г. Вавилов выступил на V Международном генетическом конгрессе в Берлине с докладом «О мировых географических центрах генов культурных растений», на конференции экспертов по сельскому хозяйству в Международном аграрном институте в Риме – с докладом «Географические опыты по изучению изменчивости культурных растений в СССР». Вавилову присудили Золотую медаль за его работы по географическим посевам. Географические посевы по системе Вавилова стали делать во всем мире.
Работа, работа, работа. Бешенный темп.
«Жизнь коротка надо все успеть» (с)
И не успевает, поднимает голову, когда лысенковщина уже пустила корни.
Многие биографы задаются вопросом, как это могло случится, почему мудрый Вавилов упустил, не разглядел в Лысенко не только свою гибель, но и тупиковую ветвь в развитии науки под руководством лысенковцев. Меня тоже мучил и продолжает мучить этот вопрос. Хотел ввести в свою группу человека из народа, чтобы обезопасить других ученых? Надеялся, что сможет перевоспитать Лысенко? Жалость? Или Вавилов был настолько чист и открыт, что не мог предположить что кто-то держит нож за пазухой? Не знаю у меня нет ответа на этот вопрос.
Но спустя какое-то время на Вавилова пишут донос и Лысенко ставит на нем свою резолюцию "Согласен".
«Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время стали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что “мы пойдем на костер”, изображая дело так, будто в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно нетерпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались»
Лысенко и Вавилов. Дон Рэба и Румата Эсторский. Возможно, именно Николай Иванович и Трофим стали прототипами этих персонажей. Во всяком случае, читая биографии одного и другого, у меня в голове все время звучали цитаты из «Трудно быть богом» - там где побеждает серость к власти приходят черные. И черные пришли.
1940 году Вавилова арестовывают, и решением военной коллегии Верховного суда СССР 9 июля 1941 г. по обвинению в принадлежности к антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия», во вредительстве и шпионаже приговорен к расстрелу. Нет, его не расстреляли, заменили на 20 лет тюрьмы и отправили в Саратов. Все-таки Вавилов был ученым с мировым именем, не хотелось портить отношения с союзниками, по такому пустяку.
Умер Николай Иванович в тюрьме 26 января 1943 года.
А академик Лысенко Трофим Денисович и два сотрудника НКВД Александр Григорьевич Хват и Албогачиев Султан Измаилович умерли в своей постели может не при почете, но при чинах.
Готовясь к сюжету, наткнулась на интервью с одним из историков, который не моргнув глазом рассказывал о том, что не понимает, почему нужно носиться с Вавиловым, что на самом деле он ничего такого не сделал, разве только разбазаривал народные средства на свои бесконечные экспедиции по сбору семян, теша свое самолюбие, что генетику никто не запрещал, не притеснял ведь Лысенко после ареста Вавилова, назначили директором института генетика. Разве это не лучшее доказательство? Что и пускай «Трудовой крестьянской партия» не существовало, но невиновность Вавилова еще надо доказать, ведь он подписал признательные показания, разве это не лучшее доказательство его вины и так далее. Подписал. Почему? Ответ весьма жесток и циничен.
Как то так. А так... Вавилов это средней руки ученый и непонятно, почему с ним носятся и разве у него были последователи? В нашем городе нет людей, не слышавших историю о ученых умерших в блокадном Ленинграде от голода, на мешках с зерном и картофеле. Меня всегда интересовал этот вопрос, почему? Что ими двигало? Ведь самое главное, самое ценное это человеческая жизнь и они могли ее сохранить. Свою, своей семьи, друзей, соседей. Ведь пожертвовали же голландцы коллекцией луковиц в 44-ом, почему и они не могли?
Не могли. Потому что, иначе предали ли бы своего учителя, коллегу Вавилова. Не могли, так как понимали, что самое ценное это человеческая жизнь. И только понимая это, можно умереть от голода и истощения на мешках с зерном, охраняя, а иногда и согревая своим телом драгоценные зернышки, которые могут решить проблему голода для всего человечества.
Исходя из этого я очень надеюсь, что статьи и передачи, которые все чаще появляются на информационном поле о том, что бесценная коллекция Вавилова плавно перекочёвывает в Китай и частное хранилище Ротшильдов, это всего лишь утка, что это неправда, что журналисты что-то не так поняли и где-то сильно преувеличили, может до конца не разобрались…
В противном случае, я не понимаю. Как? Зная о судьбе Вавилова?! Помня о хранителе риса Дмитрии Сергеевиче Иванове, умершем в кабинете с тысячами пакетиков риса, хранителе масличных культур Александре Гавриловиче Щукине, хранителе коллекции овса Лидии Михайловне Родиной, Ольге Воскресенской?
Как?
Как они могут?
Во время пребывания в Саратовской тюрьме Вавилов заболел воспалением лёгких и переболел дизентерией, которой он заразился во время эпидемии в 1942 году. В последний год своей жизни Н. И. Вавилов страдал дистрофией. Итогом всех болезней стал упадок сердечной деятельности, из-за которого наступила смерть. На сегодняшний день на Саратовском кладбище установлен индивидуальный памятник великому ученому.