Первые сведения о существовании особого «языка башкир», отличающегося от других тюркских наречий, содержатся в трактате Махмуда Кашгари «Дивану лугат ат-турк», завершенном около 1074 года нашей эры.
Приводимые в нём данные не дают возможности выстроить целостной характеристики языка, однако позволяют сделать вывод о его положении среди родственных: оно не отличалось от современного. Судя по отсутствию специальных замечаний лексикографа, тот комплекс фонетических особенностей, который характеризует современный башкирский язык, сформировался позднее, в ходе его собственной эволюции, то есть изначально ему не были свойственны звуки [ҙ], [ҫ], [һ], с которыми связана специфика литературного языка сегодня.
Это хорошо согласуется с датировкой расхождения тюркских языков и диалектов, высчитанной О.А. Мудраком на основе морфологических показателей. Согласно ей, башкирский язык отделился от других тюркских около 1030 года. Названный автор относит формирование характерных для современного башкирского языка звуковых переходов к позднему периоду[2]. Свидетельством этого является неравномерность перехода общетюркских [ч], [с], [з], [д] в [с], [ҫ], [һ], [ҙ], и поныне наблюдаемая в башкирских говорах. Фактически именно северо-западный диалект, а не диалекты, лежащие в основе литературного языка, отражает раннее, близкое к общетюркскому состояние башкирского языка. Тезис о том, что северо-западный диалект – язык башкир, которые разучились говорить на «правильном башкирском языке», в корне неверен. Научным фактом является обратное.
Научное описание разговорного башкирского языка началось во второй половине XIX века. А. Г. Бессонов достаточно точно описал характерные особенности речи башкир Уфимской и Пермской губерний, указав на её своеобразие по сравнению с речью других башкир и представителей иных народов края[3]. Его выводы в целом разделяли Н. Ф. Катанов[4] и венгерские исследователи, посещавшие край до революции[5]. Все дореволюционные лингвисты, изучавшие башкирский язык, находились под влиянием ошибочных представлений о том, что языки развиваются от изначальной чистоты, непохожей на прочие, а затем «засоряются» под иноязычным влиянием. Именно этой логикой объясняется идея о том, что есть «чистые башкиры», живущие в горах и ведущие полукочевой образ жизни, и башкиры, подверженные разнообразным влияниям извне. С представлениями башкир о самих себе эта мысль не имеет ничего общего. Это идея, проникшая в массовое сознание со стороны, причём довольно поздно.
Планомерное изучение башкирского языка по единой программе ведётся с 1928 года. Уже в середине 30-х годов прошлого века сложился научный консенсус относительно диалектного членения башкирского языка: по морфологическим признакам выделялись три диалекта – восточный, северо-западный, южный, по фонетическим – несколько наречий, границы которых не совпадали с диалектными[6]. Глубокое научное обоснование такой классификации содержится в работе Т. Г. Баишева «Башкирские диалекты в их отношении к литературному языку» (1956)[7]. Современная классификация башкирских народных говоров сложилась в ХХ веке, благодаря трудам Дж. Г. Киекбаева, С. Ф. Миржановой, Н. Х. Максютовой, Р. З. Шакурова[8]. Согласно ей, башкирский язык состоит из трёх диалектов и 16 говоров. Все они образуют единство на уровне словарного запаса и грамматики. Различие в использовании нескольких звуков не может быть признаком, относящим к другому языку.
В начале ХХ века, когда в Советском союзе происходило так называемое «языковое строительство», в основу стандарта нового литературного башкирского языка были положены говоры, наименее схожие с другими языками. Стандартизация башкирского литературного языка велась интуитивно, во многом под влиянием ошибочных представлений о «чистоте языка», содержащихся в работах А. Г. Бессонова и его последователей.
Другой целью языкового строительство было отдаление башкирского народа от его письменного наследия на стандартном общетюркском языке тюрки, основанного на ценностях мусульманской религии. Именно поэтому литературный язык далёк и от других родственных языков, и от старой письменной нормы.
Носители северо-западного диалекта обособились от основной массы башкирского населения в результате просчёта национальной политики в регионе: литературный башкирский язык, основанный на южном и восточном диалектах, не был своевременно внедрён в образовательную систему, учреждения культуры и печать этих районов. В результате, уже в советское время у населения сложилась двойственная идентичность (национальность – башкирская, язык – нет), которая усложняет духовную, культурную и общественную жизнь башкирского населения этих районов, оказывает негативное влияние на демографическое положение башкирского народа в целом, является поводом для систематических призывов к нарушению территориальной целостности Башкортостана.
Одним из первых на эту проблему обратил внимание лингвист Т. Г. Баишев, который в 1957-1958 годах неоднократно обращался в органы власти с просьбой нормировать и реализовать в системе образования и культуры северо-западный диалект. В то время его предложения были отвергнуты[9], однако в 90-е годы прошлого века схожие мысли высказывали такие ученые, как М. Г. Хайруллина[10], а в наши дни артикулируют многочисленные общественники, что показывает сохраняющуюся актуальность вопроса: стандартизация северо-западного диалекта, его использование в качестве родного языка в школе, в местных учреждениях культуры, в районных СМИ может способствовать более полной реализации права местного башкирского населения на пользование родным языком в том виде, в котором его сохранили их предки.
Северо-западный диалект башкирского языка распространён в южных районах Свердловской области и Пермского края, восточных районах Татарстана, в Аскинском, Бакалинском, Балтачевском, Белебеевском, Бирском, Благоварском, Благовещенском, Бураевском, Дюртюлинском, Ермекеевском, Илишевском, Калтасинском, Караидельском, Краснокамском, Кушнаренковском, Мишкинском, Татышлинском, Туймазинском, Чекмагушевском, Шаранском, Янаульском, частично Буздякском, Бижбулякском, Уфимском районах и городах Белебей, Бирск, Благовещенск, Дюртюли, Нефтекамск, Октябрьский, Туймазы, Янаул. Он подразделяется на гайнинский (Пермский край), караидельский (Аскинский и Караидельский районы), среднеуральский (Свердловская области), таныпский (Татышлинский, Балтачевский, Бураевский районы), нижнебельско-икский (оставшаяся территория) говоры.
***
[2] Мудрак О. А. Классификация тюркских языков и диалектов с помощью методов глоттохронологии на основе вопросов по морфологии и исторической фонетике. (Серия «Orientalia и Classica». Вып.23) М., РГГУ. 2009. С. 7 – 21.
[3] Бессонов А.Г. О говорах казанского татарского наречия и об отношении его к ближайшим к нему наречиям и языкам // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. CCXVI. СПб., 1881. С. 232-238.
[4] Катанов Н.Ф. Отчёт о поездке, совершённой летом 1898 года по поручению историко-филологического университета Императорского Казанского университета в Уфимскую губернию Н.Ф. Катановым. Казань: Типо-литография Императорского университета, 1900. С. 1-19.
[5] Гарипов Т.М., Капишева Т.Ю. 140 лет со дня рождения востоковеда В. Прёле // Вестник ВЭГУ № 6 (56), 2011. С. 161-162.
[6] Даян К., Харис А. Стилистика. Уфа, 1941. С. 51 (на башк. языке).
[7] Баишев Т. Г. Башкирские диалекты в их отношении к литературному языку / под ред. Н. К. Дмитриева. М.: Изд-во МГУ, 1955. 112 с.
[8] Киекбаев Дж.Г. Башкирские диалекты и краткое введение в их историю // Учёные записки Башкирского государственного университета. Серия филология. Уфа, 1958. С. 37 – 80., Максютова Н.Х. Восточный диалект башкирского языка в сравнительно-историческом освещении. М.: Наука, 1976. 290 с., Миржанова С.Ф. Южный диалект башкирского языка. М.: Наука, 1979. 272 с., Миржанова С.Ф. Северо-западный диалект башкирского языка. Уфа: Китап, 2006. 296 с., Шакуров Р.З. Башкирская диалектология: учебное пособие. Уфа: Китап, 2012. 240 с.
[9] НА РБ. Ф. П-122, оп. 33, д. 490, 130 л.
[10] Хайруллина М. Г. Наши корни глубокие! Северо-западные башкиры: прошлое, современность, будущее. – Уфа, 2002. 64 с.