Мне двадцать, или двадцать один год. Совсем скоро я съеду от родителей, а пока лето, родители в отпуске, в отъезде. Я валяю дурака, бабушка почти не выходит из своей комнаты, оставшаяся квартира в моем распоряжении. У нас с друзьями на троих куплена моторная лодка, и много времени мы проводим на птичьем рынке в поисках запчастей для нее. Однажды, я иду по «птичке», от нечего делать захожу в ряды собак, и вижу коробку с чудесными, совершенно плюшевыми щенками ротвейлера.
Середина девяностых, ротвейлеры на пике моды. Крепкие, стриженные под спорт, парни в «адидасах» (я и сам был таким), либо дядьки с пузиками, толстенными золотыми «бисмарками» на шеях и дорогими часами на запястьях, а иногда модные длинноногие девушки в хороших шмотках, прохаживались с ротвейлерами по району. Крепкие неторопливые, внушающие опасения собаки, вышагивали тяжеловатой поступью, часто безо всяких поводков, и намордников. Один из них нагонял жути на детвору и мамаш, потому что ходил всегда отдельно от хозяина – пузатенького мужичка, «из крутых», как говорили соседи, и который игнорировал всякие замечания и просьбы взять под контроль своего пса. Было очевидно, что кобель хозяина не слушался, и жил своей жизнью, но к счастью он ни кого не задевал, просто тихо рычал себе, если полагал, что ему должны уступить дорогу. Года через полтора мой подросший Боба наваляет ему собачьих «люлей», когда ротвейлер забредет на место нашего постоянного выгула и начнет там по обыкновению рычать. После этого хозяин станет водить его строго на поводке, и подальше от людей и собак. Но тут я забегаю вперед, а пока я стою на «птичке» и смотрю на коробку со щенками ротвейлера.
Ротвейлеры были у нескольких моих знакомых, пару раз я даже гулял в компании с этими собаками, и полагал, что имею о них достаточное представление. Щенки стоили не дешево, но у меня с собой было некоторое количество случайно заработанных денег, и, по странному стечению обстоятельств, их как раз хватило бы на покупку. Авантюрная сторона моего характера немедленно взыграла, я подумал, что родителей не будет еще пару недель, я куплю щенка, за это время он приживется у нас, они вернутся, и не выгонят же нас с ним. Щенки были милые, я стоял невдалеке, кури, и маялся сомнениями. Что меня тогда остановило, не могу сказать точно, возможно объективные аргументы пересилили спонтанность, а может я решил отложить вопрос на пару дней, и бурные приключения молодости отвлекли меня от той идеи, но щенка тогда я не купил.
Примерно в то же время я увидел впервые в жизни американского стаффордширского терьера.
У нас в те времена, да и долгое время позже, был приятель, по имени Пельмень. Точнее знали его Олег, но почти все, кроме его дочки, жены, мамы и бабушки звали его Пельмень, да и он сам тоже так себя называл. Пельмень был старше меня на восемь лет, но таким же, как я, балбесом, а может быть даже и большим. Он все время ошивался в нашем районе, сейчас модно говорить: «на районе», но в девяностые ничего такого не было, также, как дворовые пацаны не носили кепки со спортивными костюмами, не грызли беспрерывно семечки, и на кортах сидели, только если рядом не было лавочки, или чего-то ее заменяющего.
В тот день мы сидели во дворе на лавочке, курили и семечек не грызли. Из подъезда нашего дома вышла девочка с небольшой, коренастой, кажется полосатой, точно уже не помню собачкой и пошла вдоль дома в сторону места для выгула. Местом для выгула нам служил просторный газон на школьном дворе. Не спешите ругаться, напоминаю, это были девяностые, школьники не считались гибридом оранжерейных растений и умственно неполноценных пингвинов, которых надо сопровождать от калитки до калитки, огораживать трех-метровыми заборами, стеречь ЧОП-овцами, контролировать, через современные гаджеты, передающие геолокацию, звуки, пульс и психологическое состояние дитяти. Во дворе школы располагался автомобильный гараж какого-то предприятия, по двору беспрерывно носились машины, тогда было модно срываться с места и тормозить, оставляя на асфальте львиную долю покрышек. Через школьный двор сокращали путь прохожие, потому что школы в советское время проектировались в середине района для удобства учащихся, и логично было сделать проходными их дворы. Это сейчас их перегородили, заперли и оставили один вход, как правило, самый неудобный. Также в школьном дворе часто курили, могли выпивать, или чего похуже, так что гуляющие собаки в самом дальнем от школы газоне, на расстоянии ста пятидесяти метров были наименьшим злом.
А если бы даже они там не гуляли, периодически туда забегали собаки с соседней автобазы, весьма крупные, и далеко не всегда дружелюбные.
Одна из таких собак, то ли с автобазы, то ли просто чья-то, без поводка, в ту самую минуту подобралась сзади к девочке с полосатой собачкой, прямо во дворе посередине дня, и злобно шворкнулась на них, безо всякого предупреждения. То, что произошло дальше, заставило меня выронить сигарету от неожиданности.
Полосатая собачка, кстати, не знаю почему «собачка», вообще то это был кобель, чуть повернув голову назад, произвела неуловимое движение зубами, и огромное лохматое чудище, завизжав, уселось на асфальт. Через несколько секунд, нападавший, поджав хвост, уныло усеменил из двора, а полосатый продолжил движение с хозяйкой, которая, кажется, совсем не испугалась, и почти не обратила внимания на произошедшее.
- Видал? – поинтересовался, выбивая для меня из пачки новую сигарету, Пельмень – это стаффорд. Классная собака!
Пельмень слыл разбирающимся в породах, поскольку матушка его в те времена была дипломированным судьей как раз на тех ДОСААФ-овских выставках, о которых я рассказывал выше.
Небольшой, крепкий, серьезный – таким я запомнил себе первого увиденного амстаффа.
Тогда я еще не мог себе даже представить, что волею судьбы амстаффы станут той самой, главнейшей и горячо любимой породой для меня и моей семьи, надолго и очень всерьез.
Но пора переходить к главному герою этой истории. К Бобе. Когда я увидел его впервые, его еще никак не звали, в щенячьей метрике вместо заводской приставки стоял по тогдашней моде мудреный «хвост» из названий клубов и «личного бренда» заводчика, а от первого слова клички имелась лишь буква «Б». Остальное следовало вписать владельцу самостоятельно. Но я немного забегаю вперед.
После того, как мне исполнилось двадцать, я начал постепенный дрейф в сторону самостоятельного проживания, вне стен родительского дома, и к двадцати двум жил отдельно, ну почти, ну вот уже практически. И в какой-то момент мысли о собаке снова прочно обосновались в моей голове. Обстоятельства сложились так, что мне повезло с моментом, о собаке я завел речь на праздновании папиного дня рождения, и папа, будучи в приподнятом расположении духа, пообещал мне купить собаку.
Нет не так! ПООБЕЩАЛ КУ-ПИТЬ СО—БА—КУ!!!!!! СОБАКУ! Свою собственную, настоящую, первую лично свою!
Мне кажется, я не спал минимум пару ночей. Как-то резко нахлынули и эмоции долгожданного исполнения заветного желания, и осознание предстоящей ответственности, и понимание сложности предстоящего выбора. Я почти сразу решил, что это будет амстафф. Они только входили в моду. Любовь брутальных парней уже давно заняли бультерьеры, на подходе были амстаффы и питбули, а ротвейлеры уже относились к «прошлогодней коллекции». Если Вас возмущает подход к породам с позиций престижности и моды, вспомните себя в двадцать с хвостиком, а если Вам сейчас двадцать с хвостиком, и Вас это возмущает, поздравляю, Вы – гундосая зануда, и ханжа, можете дальше не читать.
Когда я показал папе книжку по амтаффов, он только спросил, а может быть взять породу попроще, для начала. Но я был непоколебим и убедителен. Папа сдался. Я торжествовал. А потом начались поиски.
За неимением Интернета, в те славные времена ареал поиска сводился к обзвону объявлений в газете «Из рук в руки» да посещению все той же «птички». Мало кому тогда бы пришло в голову в первую очередь искать заводчика, потом интересную племенную суку, ждать вязку, а потом помета. Выставки многими собаковладельцами считались чем-то совершенно излишним и пафосным, собака покупалась «для себя», так же как машина или дача, строго из того, что имеется в наличии. Даже сейчас встречается такое отношение, но, к счастью, меньше. Народ постепенно просвещается, просвещался и я, ну а пока терпеливо обзванивал номера телефонов из объявлений да снимал лапшу с ушей, стоя у лотков птичьего рынка. Круг возможных продавцов быстро сужался, и в итоге их осталось двое. Деревенского вида мужичок с повадками «крепкого хозяйственника» и криминального типажа парень. За парня ручалась директор кинологического клуба, мужик был сам по себе, поэтому выбор пал на парня и его красивую темно-полосатую суку Багиру – мать щенков.
В квартире у них был маленький ребенок, щенки, игрушки детские и собачьи валялись вперемешку, но это абсолютно никого не смущало. По заверениям заводчика, Багира даже отбирала у щенков детские игрушки и не позволяла щенкам слишком уж шалопаить у детской кроватки. Через несколько лет ходили слухи, что парень разбился на машине вместе со всей семьей и собакой, но точной информации у меня нет, поэтому утверждать ничего не буду и дай Бог всем здоровья, как говорится.
Ну а пока я сижу на диване в типовой квартире в панельной девятиэтажке, хозяин открывает дверь и в комнату влетают два веселых щенка-подростка, задорные коняшки: ногастные, пальцастые, языкатые, неистово виляющие хвостами. Палево-кофейный, точнее даже цвета молочного какао и темно-полосатый. Темненький – Боба, но тогда ни он, ни я этого не знали. Первая его реакция на знакомство была такой: он присел, и накакал вонючую какашку. Моя реакция была куда более сложной: я был в восторге, смятении, какашкин запах наводил меня на грустные мысли о предстоящих месяцах уборки за щенком, плюс проблема необходимости выбора, который всегда был для меня невыносимым мучением. Палевый щенок крупнее, активнее, явно доминирует, темно-полосатый красиво окрашен и как-то трогательнее что ли. Пока я размышлял, папа узнал, что темно-тигровый стоит на сто долларов меньше и быстро убедил меня, что цвет важнее прочих кондиций. Так мы решили, что берем Бобу.
Проблема выбора имени возникла сразу. На букву «Б» было довольно много вариантов имен, от модных в те времена Бакс, Боинг, Бостон до простонародных Барбоса и Бобика, а также странных, как например Блинчик, Блокнот или Будвайзер. Выбор имени для щенка - это всегда задача не простая, тут и «как вы яхту назовете, так она и поплывет», и желание благозвучности, возможно и оригинальности, и вообще кричать то на улице придется вам, а не щенку, так что кличка не должна вводить в недоумение прохожих, ну, или наоборот, должна, если вы загорелись идей сделать из прогулки эпатажный перфоманс.
Нашего щенка мы назвали Бойярд, пишется также как название знаменитого форта, не путать с Байярдом, который Пьер Террайль – рыцарь без страха и упрека, а также пистолет тысяча девятьсот восьмого года, производства Бельгии.
Наш Бойярд сокращался в домашних условиях до простого «Бой» и он был реально нашим мальчуганом, веселым и бесстрашных шалопаем, и, конечно, имя его многократно переделывалось нами в Боба, Бобу, Бобра, но это опять же будет немного позже. Снежным мартовским вечером заводчик на своей «Ниве» привез нас с Бобой в квартиру, где я тогда жил. К Бобе в придачу папа приобрел мешок сухого корма «Frolic», несколько банок мясных консервов «Pedigree» (тогда у собачников в массе своей еще не было предубеждений против кормов эконом-класса), пару мисочек, пару игрушечек, щенячьи ошейник и поводочек.
В первый вечер мне с трудом верилось, что все это мне не снится, что по квартире ходит настоящий щенок, живой, мой!
(с) Александр Елисеев