Целую неделю Кузубовы избегали друг друга, и однажды, вернувшись домой после очередного посещения клиники, Максим решил прекратить «холодную войну» в семье и объясниться с Ольгой.
Мужчина рассказал супруге, что скорее всего сможет стать донором.
— Когда операция? — спросила Ольга.
— Через полтора месяца, если все пойдет нормально, — ответил Максим.
— А что суд? Был?
— Да. Назначили официальную экспертизу. Через несколько дней дадут результаты на руки, и тогда я смогу вплотную заниматься отцовством.
— Понятно, — вздохнула Ольга и открыла книгу, которую читала все это время, чтобы отвлечь мысли.
Максим присел рядом и сказал:
— Я так понимаю, тебе чхать на все это?
— А что я должна тебе сказать? — вопросом на вопрос ответила супруга и посмотрела на него.
— Знаешь, я за последнюю неделю многое передумал... и, честно говоря, я с трудом представляю нашу дальнейшую совместную жизнь, — рассудительно ответил Максим.
Ольга сложила страницы книги, встала с дивана и подошла к графину с водой, чтобы попить.
— Я так и знала, что твое прошлое рано или поздно разрушит нашу семью.
— Нашу семью, я тебе уже говорил об этом, рушит не мое прошлое, а твое отношение к нему.
Ольга повернулась к мужу:
— Ты ведь меня никогда не любил, — то ли спросила, то ли утвердила она. — Ты ведь только повод искал, чтобы избавиться от меня. Разве не так? — Максим молчал, глядя куда-то вниз. — Знаешь что? А мне тоже кажется... Так будет лучше для нас двоих.
Ольга ушла в спальню. Она была права, Максим на самом деле ее не любил. Женился, потому что мечтал о детях, а она всегда чувствовала это. В конце концов, она просто стала его ненавидеть.
***
Через несколько дней после того как Ольга собрала чемоданы и уехала к матери, Кузубов, желая избавиться от внезапно навалившегося одиночества, предложил Ульяне переехать к нему.
Разбирая вещи, девушка сообщила Максиму последние новости:
— Я сегодня в органах опеки была...
— Ну и?
— Да ничего хорошего. Сказали, что мы можем оспорить удочерение, но это нам ничего не даст.
— А я все равно не успокоюсь, пока не выясню, как так получилось. Я семнадцать лет был уверен, что моя дочь мертва. А оказывается ее отдали на удочерение, — возмущался мужчина.
— Тетка из органов опеки сказала, что нам в любом случае никаких документов на руки не дадут.
— И как же нам тогда узнать правду?
— Не знаю. Мне сказали, что если отец нигде не записан, то отказ могла подписать только мать. Никаких других вариантов быть не может.
— Уля, она не могла этого сделать, я уверен.
— Ну, а что если могла?... Вдруг она испугалась воспитывать инвалидку.
— Нет, — отрицательно помотал головой Максим. — Ты просто не представляешь, как она страдала из-за этой смерти.
— Но без ее отказа меня никак не могли удочерить.
— В голове не укладывается. Если все, что ты говоришь, это правда, то что получается — всю жизнь меня окружали одни предательницы и обманщицы?
— Давай не будем судить ее строго, — предложила Ульяна.
— Ох, дочка, ты даже не представляешь, — Максим присел на стул, — я ведь любил ее больше всего на свете...
До этого момента он вообще не рассматривал вариант, что Ирина могла обмануть его. Кузубову казалось это невозможным. Ведь они оба страдали и даже разошлись из-за смерти ребенка. Но после того, как их с Ульяной рассуждения зашли в тупик, мужчина всерьез задумался. А вдруг?... Вдруг Ирина, и в правду, могла отказаться от дочери?
***
Поселившаяся у отца Ульяна несколько отвлекла его от грустных мыслей о предательстве бывшей супруги. Но через два дня, проснувшись и заглянув на кухню, Кузубов увидел дочь в компании Ирины. Мужчина едва не потерял дар речи.
Ирина с уважением встретила бывшего мужчину, даже встала из-за стола и подошла к нему.
— Здравствуй, Максим, — поздоровалась. — Ты совсем не изменился, — улыбнулась.
— Как ты смеешь приходить в мой дом? — грубо сказал Кузубов.
— Папа, Ирина пришла, пока ты еще спал, — ответила за мать Ульяна. — Я вот как раз подробно ей все рассказываю.
— Пусть убирается вон из моего дома! Чтоб ноги ее здесь не было! — Максим прошел в кухню и стал заваривать себе чай.
— Папа, я сделаю все сама, ты садись, нужно поговорить, — настаивала дочь.
— Что с тобой, Максим? — спросила Ирина. — Как только я прочитала твое письмо, то сразу все бросила, села в самолет и примчалась сюда.
— Зачем? На дочь посмотреть свою, которую ты бросила?
— Я бросила? Ты в своем уме?
— Папа, я как раз дошла до этого места в нашем с мамой разговоре. Нам в органах опеки сказали, что отказ от ребенка может только мать подписать, — пояснила Ульяна для того, чтобы Ирина понимала серьезность проблемы и, в случае чего, сразу призналась. Сейчас никому не было дела до выяснений и поисков правды.
— Подождите, — тем не менее сказала Ирина, — и что?
— А то, что по-другому быть не может, — ответила ей дочь.
— Вы оба считаете, что я подписала отказ? — спросила, чтобы уточнить, Светоносова. Она посмотрела на хозяина квартиры: — Максим, ты и в самом деле так считаешь? Считаешь, что я на такое способна?
— Он так не считает, — теперь Ульяна ответила за молчавшего отца, — просто других вариантов нет.
— Господи! Что за бред?! Я бы никогда так не сделала! — оправдывалась Ирина, на ее глазах выступили слезы. На женщину, спустя шестнадцать лет, смотрели близкие люди: бывший муж и дочь, которая по непонятным обстоятельствам оказалась жива.
— А как тогда все это объяснить? — задал ей вопрос Максим.
— Откуда я знаю.
— Понятно, ты белая и пушистая, и концов не найти... Знаешь что, езжай-ка ты давай обратно в свою заграницу и живи там дальше, а мы тут как-нибудь сами, без тебя, разберемся.