Капкан завладевает нашим вниманием тихо. Мы можем чувствовать смещение мышления, но не понимаем, откуда оно исходит. Переживание происходит вне нашего сознательного контроля, и мы сдаемся ему до того, как мы его воспринимаем. Это результат того, что что-то - идея, ощущение, человек - приходит к нам в голову, оттесняя все остальное в сторону и занимая центральное место в нашем сознании. Сигналы, которые ассоциируются с источником захвата, могут стать такими же значимыми, как и сам источник, будь то аромат духов или песня, звук вертолета или вид пожарной машины, хорошая оценка на тесте или перспектива произнесения речи. Даже самая короткая встреча с одним из этих сигналов может сузить наше внимание и повлиять на то, как мы себя чувствуем.
Когда мы совершаем что- то от определенного стимула, мы действуем в ответ на чувство или потребность, вызванные им. Каждый раз, когда мы реагируем, мы усиливаем нейронную схему, которая побуждает нас повторять эти действия. По мере того, как мы продолжаем реагировать на один и тот же стимул с течением времени - сенсибилизируя процесс обучения, память и мотивационную схему нашего мозга - мы создаем эмоциональные и поведенческие модели. Наши мысли, чувства и действия начинают возникать автоматически. То, что начиналось как удовольствие, становится необходимостью; то, что когда-то было плохим настроением, становится постоянным самоубийством; то, что когда-то было раздражением, становится преследованием. Этот процесс нейронной сенсибилизации происходит и усиливается на протяжении всей жизни. Ему становится все труднее сопротивляться его притяжению. В конце концов, то, что нас захватывает, может стать настолько сконцентрированным и подавляющим, что в своих самых радикальных формах оно чувствует, как будто нами управляет нечто вне нашего контроля.
Однако, из моих бесед с родителями Уоллеса становится ясно, что они проникают в негативную петлю, в которой был пойман их сын. Независимо от того, что его успех, будь то личный или профессиональный, Уоллес отфильтровал все, что хорошо отражается на нем и взял все, что может быть истолковано плохо. Такой вредной фильтрации может привести только к сокрушению сомнения в себе. В этой душераздирающей жизни, самосовершенствующаяся спираль привела к самоубийству. В других случаях она может привести к различного рода самоповреждениям или к насилию над другими, даже к убийствам.
Я спросил Стива Банни, заслуженного профессора психиатрии Йеля, о природе боли Уоллеса. Почему это чувство становится калекой для одних людей, но не для других? "Для такого человека, как Уоллес, в простейшей форме, речь идет о разрыве между человеком, которым ты хочешь быть, и человеком, которым ты себя воспринимаешь", - заявил Банни. "Есть ощущение потери контроля. Если у вас нет контроля, то именно тогда вы можете попасть в неприятности, независимо от того, есть ли у вас тревога, или депрессия, или что-то еще, потому что это может быть угрозой самому вашему существованию. Суицидальные люди чувствуют, что нет другого способа убежать от негативных мыслей и чувств. Один из парадоксов самоубийства заключается в том, что оно становится последним и единственным способом, которым человек может осуществлять контроль".
Банни отметил, что нередки случаи, когда успешные люди из всех слоев общества испытывают подобный вид страданий. Исследования показали, что высокоуспешные люди часто сообщают о чувстве мошенничества. Многие успешные люди, как и Уоллес, обеспокоены тем, что если бы люди действительно знали их, они бы поняли, что они не заслуживают своих достижений. "Так что это не редкость, и в каком-то смысле это полезно, я полагаю, это сомнение в себе", - сказал Банни. "Но это также может стать патологией, опасной, даже фатальной, если выйдет из-под контроля."
Захват основан на нашей способности избирательно реагировать на конкретные стимулы. Когда что-то захватывает наше внимание, например, когда на концерте Брюса Спрингстина появляется свет, когда он отсчитывает вступительные ноты "Born to Run", наши нейроны более энергично реагируют на этот особый стимул, чем на толчок толпы вокруг нас или на жару на арене. Когда Springsteen начинает петь, мы сосредотачиваемся на конкретных стимулах, потому что сети нейронов, которые позволяют нам осмыслить мир, не реагируют одинаково на все, что происходит в нашем окружении. Скорее, они позволяют нам различать то, что более или менее важно в данный момент, что неуместно или что угрожает - и направлять наше внимание в нужное русло. Это называется селективным вниманием; это путь к осознанию.
Так много объектов попадает в наше поле зрения, что мы не можем обрабатывать их все одновременно: просто слишком много стимулов, конкурирующих за наше внимание в любое время. Мы используем механизм селективного внимания для усиления нейронных сигналов так, чтобы определенные стимулы становились более настаивающими - или мы подавляем сигналы, которые нам не нужно рассматривать.
Независимо от того, на что мы обращаем внимание в данный момент (будь то внешние стимулы, такие как пища, или внутренние стимулы, такие как сомнения в себе или сожаления) изначально находится в рабочей памяти - краткосрочная память, по сути, механизм для хранения под рукой информации, которую мы недавно узнали или испытали. Со временем, если только конкурирующая цель не перенаправит наше внимание, наша реакция в конце концов становится настолько инстинктивной, что наш мозг больше не мобилизуется для создания новой или иной реакции. Наша реакция становится автоматической, и когда наша реакция не согласуется с нашими сознательными намерениями, мы чувствуем себя так, как будто теряем контроль. Эта потеря контроля является ключевой особенностью захвата.
Мы не всегда осознаем стимулы, которые управляют нашим вниманием и, в конечном счете, приходят к тому, чтобы управлять нашими мыслями, отношениями, чувствами и поведением. Большое количество нового обучения является неявным, настолько тонким, что оно становится незаметным для сознательного разума. Если вы чувствуете всплеск сомнения в себе каждый раз, когда собираетесь говорить публично, вполне вероятно, что ваше беспокойство основано на предыдущей реакции на подобный опыт. Последующие связанные с этим переживания, или мысли и чувства, которые вызывали эти переживания, позволили этому усвоенному ответу получить еще большую тягу на этом пути. Таким образом, мы приходим к разработке моделей поведения и эмоциональной реакции, не осознавая, что они укоренились.
Всегда процесс захвата начинается вне сознания. По мере того, как захват захватывает и сужает наше внимание, мы можем начать чувствовать, как будто наши мысли находятся вне нашего контроля - ощущение, которое может вызвать страх или даже панику. В качестве альтернативы, захват может дать ощущение течения, ощущение того, что все сознание непрерывно направляется в одном направлении для достижения положительного эффекта.
Все мы уязвимы для того, чтобы быть захваченными собственным разумом; все мы должны найти смысл в случайном потоке происходящего, которые бомбардируют нас каждый момент. Тем не менее, для большинства из нас эта восприимчивость компенсируется нашей способностью перенаправлять блуждания нашего внимания.
Жизнь Дэвида Фостера Уоллеса предлагает пример того, что может произойти, когда захват направлен на себя: когда крайняя чувствительность становится стремлением к перфекционизму, который превращается в безжалостную самокритику и становится в сочетании с необъяснимой способностью анализировать недостатки собственного анализа. Страдание становится неотличимым от наших безумных попыток уклониться от него. Уоллес был пойман именно этой петлей, что привело к отчаянию, которое в конце концов он не мог себе представить, что когда-нибудь сбежит. Тем не менее, плывя вверх по течению через свой собственный поток неодобрения, Уоллес всегда надеялся на большее: больше достижения, больше признания, больше любви.
"Страх и затягивание кругов, беспокойство, неспособность наслаждаться вещами или даже видеть вещи или замечать их - вот как представлены симптомы Дэйва", объяснил Костелло. "Я знал людей, которые впадают в депрессию, и для них это больше похоже на то, как воздух выходит из воздушного шара, и они не могут встать с постели. Но для Дейва это принимало форму гоночной энергии в таком негативном и круговом виде. Дейв был построен, чтобы вращаться на очень, очень высоком уровне, и его эмоциональные гонщики были очень тесно связаны с действительно мощным интеллектом, своего рода эпическим интеллектом".
Сосредоточенность Уоллеса редко смещалась от его мучительных мыслей. Он чувствовал себя так, как будто он существует в "темном мире, внутри, постыдное и поэтому запертое". То, что некоторые могут рассматривать как нарциссическое поведение, муки художника, ищущего похвалы и совершенства, более точно понимается, в случае Уоллеса, как подавляющее, изнуряющее чувство тревоги и несчастья.
Было много раз, когда Уоллес был смешным, счастливым и любящим. Тем не менее, он никогда не был в состоянии сместить свое внимание надолго от того, что заставило его чувствовать себя плохо. Он не мог, как он однажды написал, "воспринимать любого другого человека или вещь как независимую от вселенской боли... все является частью проблемы".
#психология жизни #психология