Ранее: Как я в Горисполком работать пришла.
Как-то Лидия Ивановна передала мне документы и попросила отдать их Георгадзе. Пообещала исполнить. Уже к концу дня приходит ко мне Касымов и спрашивает, не передавал ли кто для него документы какие. Говорю, что ему не передавали, а вот для Георгадзе были. Оказывается, в то время Секретарем Президиума Верховного Совета СССР был М. Георгадзе и Лидия Ивановна пошутила, назвав так Касымова, думая, что я знаю о ком речь. Но к моему стыду я тогда этого не знала. Касымову, конечно, было приятно такое сравнение. Потом посмеялись только.
Другой раз уже с Касымовым курьез вышел. Комиссия у Касымова с Совета Министров ККАССР, сидят в его кабинете, а я что-то подписывать зашла, тут у него спрашивают сколько заявлений от населения поступило и по каким вопросам, а он отвечает, что люди так приходят и все вопросы решаются на месте, а заявления не поступают. Я возмущаюсь и говорю ему, что мы сегодня только утром с ним ругались по поводу заявления. Человек принес ему заявление, а как только он вышел, его заявление Касымов в корзину отправил. Я возмутилась и выговорила ему что думаю, а он отправил меня в приемную, мол, твоё место там. Об этом там же при проверяющих повторила.
Касымов красным стал, сел и слова вымолвить не может. А для меня авторитетов не было. Кто, откуда, мне все-равно было, но не Касымову. Это задним умом я его жалею, а тогда для меня всё так просто было. В результате Касымов остался на месте, были ли ему какие взыскания или нет не знаю просто, тогда не интересовалась, да и работать мы продолжали нормально. Только вот всё делопроизводство и работу с заявлениями населения передали мне.
С тех пор и делопроизводство в исполкоме появилось, а так только подшивки делались из документов от вышестоящих организаций и никакого контроля за их исполнением.
Другой раз, мне вроде, как секретарю положено делать обзор прессы, я интересуюсь у Касымова есть ли в Каракалпакии газета «Правда» или «Каракалпакская правда». Я живу в Каракалпакии недавно и еще ничего практически о ней не знаю. Касымов сидит в кабинете не один, там еще человек пять мужчин, которых я вижу впервые. Приняла их за местное начальство, с которым еще знакомлюсь постепенно
Касымов смотрит на меня вопросительно, мол какая «Правда»? Я ему объясняю, вот есть газеты «Правда Востока», есть «Хорезмская правда», а в Каракалпакии есть своя «Правда»? Он мне говорит: - «В Каракалпакии нет никакой «Правды», не приставай ко мне. Стоит хохот. Касымов понимает, что сказал не то и гонит меня с кабинета, иди, а то подведешь меня опять. Но слово не воробей. Анекдот пошёл по городу, правда немного в измененном виде.
На второй месяц своей работы с Председателем я слышу в кабинете сильный скандал, диалог идет на повышенных тонах между Председателем и землеустроителем. Я знаю с чем пришёл землеустроитель к Председателю и понимаю, что он защищает не личные интересы, а Председателю там что-то не нравится. В приемной слышен весь их разговор, хорошо, что никого из посетителей в приемной нет.
В конце концов землеустроитель называет Председателя бюрократом, тот возмущается и вызывает меня в свой кабинет. Я захожу. Он спрашивает слышала ли я их разговор. Говорю, что слышала. Весь – весь! «Тогда будешь свидетелем в том, что он меня крокодилом назвал.» - отвечаю, что не буду потому, что он его так не называл. Он возмутился: - «Как не называл?». Говорю, что он его только бюрократом назвал, а за это не наказывают.
«Но это оскорбление же!» - возмущается председатель. Я говорю, что не оскорбление, а оценка его действий. Отправил назад в приемную. Потом они еще с час сидели. Землеустроитель смог донести до Председателя то, с чем пришёл, а выходя, показал мне большой палец руки. Со стороны председателя по отношению ко мне никаких действий в связи с этим инцидентом не было.
Когда пришло время идти в декретный отпуск, председатель этого так и не заметил, а я предоставила Касымову больничный, он же предложил поработать еще месяц, пока я ещё не родила. А мне оплатят и больничный и зарплату. Я согласилась. Не из-за зарплаты, а просто мне очень нравилась сама работа. Всегда с людьми, многим уже помогала как могла, за кого у председателя просила, а за кого у других организаций.
В этот период председатель поинтересовался моими жилищными условиями, я сказала, что живу в финском домике на краю города и жду только, когда Председатель подпишет акт приемки четырехэтажного дома в Микрорайоне, где нам с мужем будет предоставлена ведомственная двухкомнатная квартира.
Председатель же сказал, что не может подписать этот акт, так как дом с большими недоделками. Через неделю стало известно, что все ведомственные квартиры уже заселены самовольно и та квартира, которая должна быть нашей, тоже.
Оказывается, в ведомстве прознали, что я работаю в исполкоме и решили, что не стоит им терять одну ведомственную квартиру, а их работник получит квартиру через свою жену в счет тех четырех квартир в доме, что они передают в счет десяти процентов в распоряжение исполкома. Тогда мол Председатель быстрее подпишет акт приемки.
Но Председатель не подписывал, а четыре Горисполкомовские квартиры пустовали. Я уже отработала свой месяц в декрете, когда в нашем финском домике с потолка хлынула вода. На улице шёл проливной дождь, а не починенная нами крыша, которая в своё время осталась нами не учтенной при ремонте, дала течь посередине зала от одной стены до другой.
Мы не знали, что делать. Дождь шел вторые сутки, мы перебрались в другую комнату, но и там уже по стене бежал ручей. А мне через месяц рожать. Муж принимает решение самовольно заселяться в пустующую квартиру в том доме, где мы должны были получить квартиру. Но свободной из Горисполкомовских осталась к тому времени только одна. Три уже заняты и тоже самовольно.
Я уже не выхожу на работу. А вечером муж приходит с милиционером и еще одним мужчиной и под проливным дождем переносят на себе наши вещи в эту двухкомнатную угловую квартиру на втором этаже. Перед уходом осматриваю дом и понимаю, что эту ночь нам было бы не до сна. Течь была повсюду.
А в этой квартире было сыро, газ еще не подключён, но уже были вода и электричество. Тот же милиционер принес электроплитку, поставили её на газовую плиту, там же на кухне поставили кровать и так спали целую неделю, пока не подключили газ, а чуть позже и отопление.
В роддом ушла уже с теплой и высушенной квартиры. Через десять дней после роддома зашла в Горисполком, где меня в это время не ждали, но были очень рады. Поздравляли и обещали прийти на сорок дней. Зашла к Председателю, который тоже меня поздравил и спросил не течет ли еще крыша у нас в доме. Сказала, что теперь точно не течет, у меня же еще два этажа сверху. Засмеялся и сказал, что думал, что я не сознаюсь в самовольном заселении в квартиру и что он рад, что это сделала я.
Он еще долго не подписывал акт, но люди так и продолжали там жить, и я тоже, а когда мне из ЖЭКа принесли уведомление о том, что подают в суд на моё выселение, то председатель посоветовал игнорировать его, так как дом не принят в эксплуатацию и он не собирается ничего предпринимать в отношении меня и еще трёх самовольщиков.
Председатель оказался не таким занудой, как я его увидела впервые, а порядочным и честным человеком, с которым мы проработали еще шесть лет.
Имена и фамилии изменены.
Далее: Работа после декретного и обеспечение контроля над дефицитом
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.