У казаков, как и у любых других слоёв населения Российской империи, с определённого возраста проблема женитьбы и создания семьи становилась главной. Везде и всегда женитьба на умной, хозяйственной, а главное, желанной женщине, определяла любую человеческую судьбу. Браки в давние времена, на самом первом этапе становления донского казачества, заключались без участия малочисленных тогда на Дону представителей церкви, а просто на станичном Круге и напоминали чуть ли не торжественный языческий обряд. Достаточно было объявить окружающим о своих честных намерениях - жениться на избраннице и пригласить собравшихся в свидетели такого торжества.
В собирательном варианте различных описаний донских историков это действо можно представить так. Казак с казачкой степенно выходили на станичный Круг и кланялись в пояс собравшимся одностаничникам. Затем, поворачиваясь лицом к своей избраннице, казак говорил ей: « Ты, Настасья, будь мне женой!».
«А ты, Григорий, будь мне мужем», - кланяясь ему в ноги, говорила разрумянившаяся, как маков цвет, от волнения, Настасья.
Если собравшийся на данное торжество станичный Круг давал своё согласие, то брак считался заключенным и они становились признаваемыми всеми мужем и женой.
Так же просто, без особых церемоний, совершались и разводы. Муж приводил жену на Круг и обращался к собравшимся казакам станицы, призывая их в свидетели: « Атаманы, молодцы! Настасья была мне услужливой и верной супругой, теперь она мне не жена, а я ей не муж».
С этой минуты, не нужная более мужу, Настасья считалась среди станичников разведёнкой. Отказанную жену тут же мог взять другой казак, как это часто и случалось. Прикрыв её полою своего кафтана и произнеся полагающиеся по этому случаю слова, он становился новым мужем казачки.
Однако этот обычай в казачьих селениях, разбросанных по Дону и Северскому Донцу, существовал только до XVIII века. Затем П ё тр I запретил подобные браки и разводы на Круге и они стали освящаться по церковным уставам и правилам в станичной или хуторской церкви.
Любые войны, большие либо малые, постоянно уносили недолгие жизни казаков. И тогда тяжёлую вдовью долю несли многие казачки. В то время в жизнь вошёл такой своеобразный обычай… Когда казачья семья - муж и жена в праздник шли вместе по улице, то казак шёл немного впереди, а принаряженная спутница, почтительно приотстав от мужа, на два-три шага, чуть сзади. Это было связано с тем, что в станицах и на хуторах, в спины таких счастливчиков впивались завистливые взгляды тех несчастных вдов-казачек, которые были лишены своей второй половины. Чтобы не демонстрировать своё счастье перед менее счастливыми одностаничницами и не травмировать их души, семейные пары именно так и ходили по улицам. Этой традиции разрешалось и не придерживаться, упрёков в свой адрес они могли и не услышать.
Целую науку представляло собой воспитание в казачьей семье девочки. Сызмальства в ней старались развивать женственность, хозяйственность, терпение, отзывчивость. С самого раннего возраста девочки-казачки стирали, мыли полы, ставили заплаты, пришивали пуговицы. С пяти лет учились шить, вязать, вышивать. Особой заботой был уход за младшими братьями и сестрами. Ну и, конечно, помощь в кормлении домашних животных и птиц, прополке огорода, в уборке урожая.
С юных лет девочке запрещалось встречаться и разговаривать с чужими мужчинами. Ей внушали: «Не гляди в глаза мужчине, бог счастья не даст!». По будням ей разрешалось сидеть на крыльце с шитьем, по праздникам - бывать в церкви. Только там, да ещё в праздничных хороводах или на «посиделках», могли встречаться парни с девушками.
Во многих произведениях донских писателей мы можем найти яркие и сочные образы женщин-казачек. При этом обязательно приводятся описания их одежды, в которой они умели «подавать» себя обществу.
Женщины-казачки, когда перестали носить тяжеловесную старинную одежду, стали щеголять в очень длинных и широких юбках, в кофточках русского покроя с множеством пуговиц и с накинутыми на плечи большими платками и шалями. И в праздничной, и в повседневной одежде у женщин был такой обязательный элемент, как фартук (завеска по-донскому). Нарядности придавали казачке высокие шнурованные полуботинки с узким носом, их называли «баретками».
Зимой предметом особой гордости казачки являлась донская меховая шуба. Только мех в ней был не так, как сейчас, - наружу, а наоборот, завернут вовнутрь, а сверху накладывалась дорогая материя, как правило, синего или зелёного цвета. Шубу, во всех семьях, независимо от достатка, обязательно стремились справить в приданое будущей невесте.
При всех особенностях нелёгкого казачьего быта и при внешних признаках всеобщего уважения к женщине-матери, женщине-хранительнице домашнего очага, её положение всё-таки оставалось незавидным. Слишком ограничена была её жизнь узким семейным, хуторским или станичным кругом, многодетным семейством и непростым в ведении домашним хозяйством.
Фёдор Ермолов, описавший достаточно подробно казачью жизнь конца XIX века, опубликовал в 1875 году в неофициальной части сентябрьского номера «Донских областных ведомостей» статью «Женщина-казачка». В ней он так описывал её участь: «Недолго муж жалеет свою жену, недолго она наслаждается спокойствием. Первым поводом для их раздора нередко является мать, свекровь, которая в простом народе, кажется, для того и создана, чтобы служить причиной раздора молодых супругов.
Она за незнание обычных семейных порядков, подвергает молодую женщину брани. Она не желает ей указать порядок, как вести семейные дела, а наговаривает своему сыну, её мужу, чтобы он поучил её, как нужно жить и слушаться родителей.
А посмотрите, какую работу несёт это несчастное существо, эта угнетённая женщина. Она гораздо больше работает, чем её супруг, даже если он дома. Но по уходу на службу мужа, жизнь её превращается в пытку. Она косит траву и хлеб, она пашет землю, ломает камни, кладёт стены. Зимой ездит в лес за дровами. Смотрит за скотом и домом. Одним словом, женщина должна работать всё. В круг её деятельности входят такие работы, о каких другая женщина не казачка и не помышляет даже».
Обратите внимание на то, что казачки в отсутствие мужей ломали камень в тех же донских каменоломнях. Но ведь это колоссально тяжёлый мужской труд! С ним и сейчас справляется далеко не каждый мужчина.
В 70-80-е годы XIX века развернулась широкая дискуссия по станицам Области Войска Донского на тему: можно ли принимать в казачье сословие пришлых людей? Порой по мужской части больших возражений не было, а что касается женщин, то тут проявилась своя особенная позиция и её изложил гундоровец, донской писатель-краевед С. Ф. Номикосов: « Что же касается трудолюбия, ловкости и расторопности, а также и опрятности, то в этом отношении казаки могут поспорить с любым из желающих записаться в казачье сословие. О женщинах и говорить нечего. Они во всех отношениях превосходят женщин пришлых людей. Казачки с успехом отправляют все обязанности, которые с большим трудом исполняют мужики русских губерний. И косят, и за плугом ходят, и тому подобное».
И всё равно всегда и везде, не только в работе, женщина-казачка отличалась особой южной, донской статью и красотой! Много в литературе использовано игривых и ласковых эпитетов присущих, казалось бы, только ей: «сверкая ослепительной усмешкой», «озорно поводя плечами», «поводя красивыми бархатными дугами бровей» - и всё это - об облике казачки. «А работа варом в руках! Что хозяйка! Что рукодельница! И собою, ух как хороша!». А чего стоит образ шолоховской Аксиньи!
Следует отметить тот факт, что мать-казачка за домовитость, благопристойное поведение и за снаряжение на военную службу не менее трёх сыновей могла быть награждена медалью «За усердие». Такие станичницы пользовались большим почётом и уважением. Сам станичный атаман склонял перед такими женщинами голову.