Российские исследователи в конце 1940-х годов не давали спать пятерым людям в течение пятнадцати дней, используя экспериментальный стимулятор на основе газа. Они содержались в закрытой среде, чтобы тщательно контролировать потребление кислорода, чтобы газ не убил их, так как он был токсичен в высоких концентрациях. Это было до камер с замкнутым контуром, поэтому у них были только микрофоны и окна размером с иллюминатор толщиной в пять дюймов, чтобы следить за ними. Комната была заставлена книгами, раскладушками для сна, но без постельного белья, водопроводной водой и туалетом, а также достаточным количеством сухой пищи, чтобы хватило всем пятерым больше чем на месяц.
Испытуемыми были политические заключенные, считавшиеся врагами государства во время Второй мировой войны.
Первые пять дней все шло хорошо; испытуемые почти не жаловались, так как им было обещано (ложно), что их освободят, если они сдадут тест и не будут спать в течение 30 дней. Их разговоры и действия отслеживались, и было отмечено, что они продолжали говорить о все более травмирующих инцидентах в своем прошлом, и общий тон их разговоров приобрел более мрачный аспект после четырехдневной отметки.
Через пять дней они начали жаловаться на обстоятельства и события, которые привели их туда, где они были, и начали демонстрировать сильную паранойю. Они перестали разговаривать друг с другом и начали попеременно шептаться в микрофоны и зеркальные иллюминаторы. Странно, но все они, казалось, думали, что смогут завоевать доверие экспериментаторов, выдав своих товарищей, других заключенных вместе с ними. Сначала исследователи заподозрили, что это был эффект самого газа...
Через девять дней первый из них начал кричать. Он бегал по всей комнате, крича во все горло в течение трех часов подряд, он продолжал пытаться кричать, но был в состоянии только издавать случайные писки. Исследователи предположили, что он физически порвал голосовые связки. Самое удивительное в этом поведении-то, как на него реагировали другие пленники... вернее, не реагировал на это. Они продолжали шептаться в микрофоны, пока второй из пленников не начал кричать. Двое не кричащих пленников разобрали книги, испачкали страницу за страницей собственными фекалиями и спокойно наклеили их на стеклянные иллюминаторы. Крики тут же прекратились.
Как и шепот в микрофоны.
Прошло еще три дня. Исследователи проверяли микрофоны ежечасно, чтобы убедиться, что они работают, так как они считали невозможным, чтобы ни один звук не мог прийти с пятью людьми внутри. Потребление кислорода в камере показывало, что все пятеро еще живы. На самом деле это было количество кислорода, которое пять человек потребляли бы при очень интенсивных физических нагрузках. Утром 14 - го дня исследователи сделали то, что они сказали, что не будут делать, чтобы получить реакцию от пленников, они использовали интерком внутри камеры, надеясь спровоцировать любую реакцию от пленников, которых они боялись, были либо мертвы, либо овощи.
Они объявили: "мы открываем камеру, чтобы проверить микрофоны; отойдите от двери и лягте на пол, иначе вас застрелят. Уступчивость принесет одному из вас немедленную свободу."
К своему удивлению, они услышали в ответ одну-единственную фразу спокойным голосом: "мы больше не хотим быть свободными."
Между исследователями и военными, финансирующими исследования, разгорелись дебаты. Не имея возможности вызвать еще какой-либо отклик с помощью интеркома, в конце концов было решено открыть камеру в полночь пятнадцатого дня.
Камера была очищена от стимулирующего газа и наполнена свежим воздухом, и сразу же голоса из микрофонов начали возражать. 3 разных голоса начали умолять, как будто умоляя за жизнь близких снова включить газ. Камера была открыта,и солдат послали за подопытными. Они закричали еще громче, чем обычно, и солдаты тоже, когда увидели, что находится внутри. Четверо из пяти испытуемых были еще живы, хотя никто не мог с полным правом назвать состояние, в котором находился кто-либо из них в жизни.'
Продовольственные пайки за последние пять дней были даже не тронуты. Куски мяса с бедер и груди мертвого испытуемого были засунуты в сливное отверстие в центре камеры, блокируя слив и позволяя четырем дюймам воды скапливаться на полу. Точно определить, сколько воды на полу на самом деле было кровью, так и не удалось. Все четыре "выживших" испытуемых также имели большие участки мышц и кожи, оторванные от их тел. Разрушение плоти и обнаженные кости на кончиках пальцев указывали на то, что раны были нанесены руками, а не зубами, как первоначально думали исследователи. Более тщательное изучение положения и углов РАН показало, что большинство из них, если не все, были нанесены самим себе.
Брюшные органы ниже грудной клетки у всех четырех испытуемых были удалены. В то время как сердце, легкие и диафрагма оставались на месте, кожа и большая часть мышц, прикрепленных к ребрам, были сорваны, обнажив легкие через грудную клетку. Все кровеносные сосуды и органы остались нетронутыми, их только что вынули и разложили на полу, рассыпав веером вокруг выпотрошенных, но все еще живых тел подопытных. Пищеварительный тракт всех четверых работал, переваривая пищу. Вскоре стало ясно, что они переваривают собственную плоть, которую сорвали и съели за несколько дней.
Большинство солдат были российскими спецназовцами на объекте, но все же многие отказались возвращаться в камеру, чтобы забрать подопытных. Они продолжали кричать, чтобы их оставили в камере, и попеременно умоляли и требовали снова включить газ, чтобы они не заснули...
К всеобщему удивлению, испытуемые устроили ожесточенную драку в процессе удаления из камеры. Один из русских солдат умер от того, что ему разорвали горло, другой был тяжело ранен, когда ему оторвали яички и перерезали артерию на ноге одним из зубов субъекта. Еще 5 солдат погибли, если считать тех, кто покончил с собой в течение нескольких недель после инцидента.
Во время схватки у одного из четырех живых существ была разорвана селезенка, и он почти сразу истек кровью. Медики попытались успокоить его, но это оказалось невозможным. Ему ввели более чем в десять раз большую человеческую дозу производного морфия, и он все еще дрался, как загнанный в угол зверь, сломав ребра и руку одному врачу. Когда сердце билось в течение целых двух минут после того, как он истек кровью, в его сосудистой системе было больше воздуха, чем крови. Даже после того, как он прекратился, он продолжал кричать и метаться еще три минуты, изо всех сил пытаясь напасть на кого-нибудь в пределах досягаемости и просто повторяя слово "еще" снова и снова, все слабее и слабее, пока, наконец, не замолчал.
Оставшиеся в живых трое испытуемых были сильно скованы и перемещены в медицинское учреждение, двое с неповрежденными голосовыми связками постоянно умоляли о газе, требуя, чтобы их не будили...
Самый раненый из троих был доставлен в единственную хирургическую операционную, имевшуюся в этом учреждении. В процессе подготовки субъекта к тому, чтобы его органы были помещены обратно в его тело, было обнаружено, что он был фактически невосприимчив к успокоительному, которое ему дали, чтобы подготовить его к операции. Он яростно боролся со своими оковами, когда ему принесли обезболивающий газ. Ему удалось прорвать большую часть пути через кожаный ремешок шириной в четыре дюйма на одном запястье, даже через Вес 200-фунтового солдата, держащего это запястье. Потребовалось лишь немного больше анестезии, чем обычно, чтобы ввести его, и в тот момент, когда его веки затрепетали и закрылись, его сердце остановилось. При вскрытии подопытного, умершего на операционном столе, было обнаружено, что в его крови было втрое больше нормального уровня кислорода. Его мышцы, которые все еще были прикреплены к его скелету, были сильно разорваны, и он сломал 9 костей в своей борьбе, чтобы не быть покоренным. Большинство из них были вызваны силой, которую его собственные мышцы оказали на них.
Второй выживший был первым из группы пяти, кто начал кричать. Его голосовые связки были разрушены, он не мог умолять или возражать против операции, и он только резко покачал головой в знак неодобрения, когда к нему поднесли обезболивающий газ. Он отрицательно покачал головой, когда кто-то неохотно предложил попробовать операцию без анестезии, и не реагировал на всю шестичасовую процедуру замены органов брюшной полости и попытки прикрыть их тем, что осталось от его кожи. Председательствующий хирург неоднократно заявлял, что с медицинской точки зрения пациент должен быть еще жив. Одна перепуганная медсестра, ассистировавшая в операционной, заявила, что видела, как губы пациентов несколько раз кривились в улыбке, когда их глаза встречались.
Когда операция закончилась, субъект посмотрел на хирурга и начал громко хрипеть, пытаясь говорить, борясь с собой. Предполагая, что это должно быть что-то чрезвычайно важное, хирург принес ручку и блокнот, чтобы пациент мог написать свое сообщение. Это было просто. - Продолжай резать."
Двум другим испытуемым была сделана та же операция, но без анестезии. Хотя на время операции им пришлось ввести паралитик. Хирург счел невозможным проводить операцию в то время, как пациенты непрерывно смеялись. Будучи парализованными, испытуемые могли только следить глазами за присутствующими исследователями. Паралитик очистил их организм за ненормально короткий промежуток времени, и вскоре они уже пытались освободиться от своих пут. Едва они смогли заговорить, как снова потребовали стимулирующий газ. Исследователи попытались выяснить, почему они поранились, почему вырвали себе кишки и почему они хотят, чтобы им снова дали газ.
Был дан только один ответ: "я должен оставаться бодрствующим."
Все три удерживающих устройства были усилены, и они были помещены обратно в камеру, ожидая решения о том, что с ними следует делать. Исследователи, столкнувшись с гневом своих военных "благодетелей" за то, что они провалили заявленные цели своего проекта, подумали об эвтаназии выживших субъектов. Командир, бывший сотрудник КГБ, вместо этого увидел потенциал и хотел посмотреть, что произойдет, если их снова посадят на газ. Исследователи решительно возражали, но были отклонены.
Готовясь к тому, что их снова запрут в камере, испытуемые подключались к монитору ЭЭГ и накладывали на них мягкие удерживающие устройства для длительного заключения. К всеобщему удивлению, все трое перестали сопротивляться, как только выяснилось, что они собираются снова нажать на газ. Было очевидно, что в этот момент все трое изо всех сил старались не заснуть. Один из субъектов, который мог говорить, громко и непрерывно гудел; немой субъект изо всех сил напрягал ноги в кожаных путах, сначала влево, потом вправо, потом снова влево, чтобы на чем-то сосредоточиться. Оставшийся субъект держал голову над подушкой и быстро моргал. Будучи первыми, кто был подключен к ЭЭГ, большинство исследователей с удивлением следили за его мозговыми волнами. Большую часть времени они были нормальными, но иногда необъяснимо плоскими. Это выглядело так, как будто он постоянно страдал от смерти мозга, прежде чем вернуться к нормальной жизни. Когда они сосредоточились на бумаге, прокручивающейся из монитора мозговых волн, только одна медсестра увидела, как его глаза закрылись в тот же момент, когда его голова ударилась о подушку. Его мозговые волны немедленно сменились глубоким сном, а затем в последний раз выровнялись, когда его сердце одновременно остановилось.
Единственный оставшийся субъект, который мог говорить, начал кричать, чтобы его немедленно запечатали. Его мозговые волны показывали те же самые плоские линии, что и у того, кто только что умер от засыпания. Командир отдал приказ запечатать камеру с обоими испытуемыми внутри, а также тремя исследователями. Один из названных троих тут же выхватил пистолет и выстрелил командиру прямо между глаз, затем направил пистолет на немого субъекта и вышиб ему мозги.
Он направил свой пистолет на оставшегося субъекта, все еще привязанного к кровати, в то время как остальные члены медицинской и исследовательской группы покинули комнату. -Я не хочу сидеть здесь взаперти с этими штуками! Только не с тобой!- он закричал на человека, привязанного к столу. -КТО ТЫ ТАКОЙ?- потребовал он ответа. -Я должен знать!"
Субъект улыбнулся.
-Неужели ты так легко забыла?- спросил субъект. - Мы - это вы. Мы-безумие, которое таится в каждом из вас, моля о свободе в каждый момент вашего глубочайшего животного ума. Мы-это то, от чего вы прячетесь в своих постелях каждую ночь. Мы-то, что вы усыпляете в тишине и параличе, когда отправляетесь в ночную гавань, куда мы не можем ступить."
Исследователь сделал паузу. Затем прицелился в сердце испытуемого и выстрелил. Электроэнцефалограмма выровнялась, когда испытуемый слабо выдавил: "Итак... приблизительно... Бесплатно..."