Торжественный митинг в честь праздника Первого мая только начался. Подполковник Зубов читал краткую речь, написанную ему писарем – бывшим корреспондентом газеты «Правда» Степаном Фроловым. Алексей не поверил своим ушам, когда в конце выступления именно Зубов произнёс условную фразу. Но общее движение зеков подтвердило, что он не ошибся — сигнал к побегу дан.
Массы всколыхнулись, и началось движение. Вот это масштабы! В разных концах лагеря раздались одиночные выстрелы, прозвучала короткая очередь, крики. Продумано было всё. Основной контингент многотысячной зоны собирался у своих точек, практически не мешая друг другу.
Алексей, добежав до стены барака, увидел свою группу, которая присоединилась к другой, а та влилась в более крупную. Так формировались взводы, роты, батальоны.
В это время ударная группа, с помощью наганов и ножей, перебила часовых, захватила караульное помещение и вырвалась в посёлок.
Прошёл один час. Все вновь сформированные подразделения стояли на плацу. На трибуну поднялся Быстров.
— Братья, мы стали свободными! – крикнул он.
Радостный, многотысячный рёв пронёсся над окрестностями.
— Мы захватили лагерь, охрана перебита и взята в плен, у нас есть оружие. В посёлке наши уже ликвидировали связь и собрали оружие. Мы пойдём к другим лагерям, где освободим наших братьев, которые воевали с нами в одном окопе на фронте. После этого мы будем прорываться на Аляску, потому что здесь мы враги, которых хотят уничтожить. Просто так нам уйти не дадут, поэтому предстоят бои, но нам не привыкать. Приказываю экономить боеприпасы. Категорически требую не обижать население, ни под каким предлогом. Кто не поймёт – пулю в лоб по законам военного времени, и точка. Помните главное — наш успех в быстроте и дисциплине. На сборы один час - и в путь.
Только сейчас до сознания Алексея дошла огромная организационная работа, которая была проведена. Представители от рот получили на складах продукты, боеприпасы, обувь и одежду. Около тысячи зеков не приняли участия в восстании. Те из них, о ком доподлинно знали, что они мародёры, предатели, стукачи или тёмные личности, были заперты в буре и казарме. Остальным предложили присоединиться, тут же формируя новые подразделения. В посёлке было ликвидировано несколько вертухаев, конфисковано всё оружие и продукты в магазине. Ранее через бывших уголовников, осевших в посёлке, удалось собрать и купить немного оружия у охотников. Это были дробовики, винчестеры, трёхлинейки, даже пулемёт Томпсона. Всё тут же разошлось по подразделениям.
Ровно через час Быстров обратился снова, теперь уже к своей армии: — Мы уходим, но вначале по заслугам получат все, кто сделал нашу жизнь здесь невыносимой и спровоцировал восстание.
На плац вывели Зубова и десятка полтора солдат и офицеров охраны. Зубов был бледен, его руки и губы дрожали. Всех, как это делали с военными преступниками, повесили.
Маршрут, по которому Быстров повёл солдат, был хорошо продуман. В первый день они прошли через два посёлка и три стойбища. В посёлках забирали всё оружие и продукты из магазинов, у орычей брали только оружие.
Первая «военная» зона была взята с ходу. Охрана, увидев целую армию, которая, грамотно маневрируя, окружала лагерь, при первых же выстрелах подняла руки. Армия восставших росла.
Но уже на третий день на подходе к Эргичану их ожидала мощная засада. Это был настоящий бой. Но пехотная часть, батальон внутренних войск и милиция, были разбиты. Напор боевых солдат и офицеров, в недавнем времени зеков, получивших свободу, был неудержим. За два последующих дня быстровцы выдержали ещё три небольших боя, победив противников и увеличивая свою огневую мощь за счёт трофеев.
На шестой день восставшие с рассветом двинулись в путь. Через час над ними появились самолёты, которые стали бомбить колонну. Быстров приказал всем рассредоточиться. В это время с двух сторон на восставших кинулась целая стая собак. Где взяли столько учёных псов — этого восставшие не знали. Свора, которая насчитывала около двухсот собак, устроила ощутимый беспорядок в рядах зеков. Через полчаса собаки были перебиты. Колонна двинулась было вперёд, но попала под миномётный огонь. После обстрела на них пошли десантники. Это были настоящие бойцы. Быстров пытался маневрировать, но везде натыкался на мощный огонь нападавших. Однако быстрой победы десантникам одержать не удалось. Злость и боевой опыт обречённых делали чудеса. Быстров, совершив несколько отвлекающих манёвров, повёл своих людей на прорыв в самом неожиданном месте. Заслон десантников, прикрывавший болото, был смят сходу. Во главе удара стоял отряд Аркаши Чёрного, который был вооружён лучше других подразделений, так как выполнял функции разведроты.
На ночёвку поредевшие отряды Быстрова остановились на берегу реки. Положение было тяжёлым.
- Если бы подобное происходило лет двадцать назад, тогда бы точно на Аляску прорвались. Сейчас это не выйдет, - одолевали Алексея невесёлые думы, и пугала суровая кара.
Ночью Назаров отошёл от места стоянки. Он тихо спустился к реке, натёр тело медвежьим жиром, прихваченным в стойбище, и, столкнув бревно в воду, поплыл в неизвестность...
В последнее время дальневосточные районы с их богатствами и проблемами привлекали политических деятелей больших и малых рангов всё чаще. Именно здесь народ задаёт темп и направление выборам любого ранга. Алексей Петрович Семеньков посещал все крупные города Сибири и Дальнего Востока. Везде его тактика, которую он умело, корректировал по обстоятельствам, приносила успех. Его популярность росла с каждым днём. Центральные телеканалы практически через день освещали его вояж, новые подходы в решении партийных вопросов и предвыборной агитации. Не отставали от них и местные СМИ, которые ещё полнее и живописнее описывая пребывание высокого гостя в их пенатах. Казалось, что даже проблемы отступают с его приездом. Портреты Семенькова, подробности его жизни, стали появляться на телевидении и в газетах чаще, чем звёзды шоу – бизнеса. Это был сокрушительный успех!
Но чем ближе он продвигался к побережью, тем сильнее росло чувство непонятной тревоги. Алексей Петрович объяснял это тем, что здесь происходит встреча с молодостью.
В Хабаровском крае местные чиновники и партийцы организовали ему охоту. Большим любителем этого дела Алексей Петрович не был, но и отказываться не стал. Любая номенклатурная охота всегда хорошо организована. Здесь его пригласили на лося. Однако что-то не срасталось у загонщиков. Зверь долго кружил, обманывал людей и ускользал от хитрых засад. Но он был уже приговорён. Когда красавца лося выгнали на охотников, зверь величественно стал на пригорке недалеко от группы. Он не убегал, а гордо стоял, словно бросая презрительный упрёк десятку людишек с ружьями и карабинами. Все ждали первого выстрела Семенькова. Шансов уйти у зверя не было. Выстрел Алексея Петровича обязательно продублируют, чтобы не было неожиданностей. Семенькову что - то показалось знакомым в этой сцене, когда-то он уже испытывал это чувство загнанного зверя.
Он на мгновенье закрыл глаза, затем опустил карабин и сказал: - Пусть этот красавец живёт. Больно хорош, а главное — смел, такое не часто встретишь.
Тут же послышались возгласы одобрения, поддержки, которые выразила свита по поводу его поступка. Лось, после того как его стали гнать в тайгу, не побежал, а величественно ушёл, потому что победил в этой схватке.
На ужин была всевозможная дичь. Соратники произносили тосты в его честь, олицетворяя его имя с партией. Было приятно. Однако Алексей Петрович хорошо знал цену подобным восхвалениям.
- Многие, нет – большинство из них со мной, как говорится, до первого милиционера, - думал, слушая их он, - Но и без них не обойдёшься.
Уютный домик в охотхозяйстве сразу понравился Семенькову. Всё здесь было просто и добротно. Нет кричащей рекламы былым охотам в виде чучел, голов и шкур. Всего в меру.
Поздно вечером, отпустив секретаря, Алексей Петрович расположился у камина. Он смотрел на весело пляшущий огонь, слушал потрескивание дров и завывание ветра за стеной. В комнате сумрачно, лишь отблески очага пляшут на стенах, стирая грань реальности. Алексей Петрович силился что-то вспомнить. Он не мог понять, что же его волнует.
Вдруг одно из поленьев звонко выстрелило, и маленький уголёк упал к его ногам. Семеньков вздрогнул, вспоминая далёкий очаг в глухой деревне.
... Спускаясь ночами по реке, а днём отсиживаясь в укромных местах, Алексей всё дальше и дальше уходил от последнего привала восставших зеков.
Утром десантники окружили лагерь Быстрова. Вначале был авиаудар, затем начала работать артиллерия. Два раза, попытавшись прорваться, быстровцы натыкались на мощное противодействие. Тогда восставшие нанесли одновременно два отвлекающих удара и один основной, который разорвал цепь окружения. Зеки, словно медведи - шатуны стали уходить в тайгу сквозь баррикады завалов, которые веками создавались природой. Две недели солдаты внутренних войск и милиции добивали и ловили по тайге оставшихся зеков. В плен брали мало. Быстрова, Аркашу и ещё около двухсот зеков найти не смогли. Объявили, что они погибли в тайге.
Через несколько лет «Голос Америки» представил рассказ одного из восставших о тех событиях. Особо рассказчик выделял причины, толкнувшие заключённых на такой дерзкий шаг. Потом бывший зек рассказал, что некоторые сумели добраться до Аляски. Здесь их приняли хорошо, помогли на первых порах.
Конечно, в таком отношении американцев была идеологическая составляющая, даже показуха в определённом смысле. Как же – помощь вырвавшимся из коммунистических застенков.
Закончил Пётр Акимов, так представился рассказчик, тем, что просил помнить всех погибших во время восстания, тем более что большинство из них были невиновны.
Назаров понимал, что вся магаданская, хабаровская и якутская милиция поднята на ноги. Для местных охотников началась денежная пора. Им платили, если они убивали беглых зеков. Для отчёта было достаточно принести кисть руки убитого.
Семь ночей Назаров осторожно сплавлялся по реке. Для этих целей он скрепил четыре бревна. Пару раз видел огни костра на берегу. Приставать к берегу не стал – вдруг это охотники или солдаты? Один раз его даже облаяла с берега собака. Поэтому он продолжал уходить по воде.
Затем он двинулся пешком на юго-запад, в надежде обойти засады. Весна позволяла Алексею поддерживать силы, делясь своими небольшими дарами. Охотиться он боялся — вдруг услышат. Поэтому все десять зарядов карабина были целы. Алексей делал пометки на посохе, чтобы не сбиться со счёта дней. Людей он пока не встречал. Да и не хотел встречать.
Последние годы его окружали зеки в лагерях, охрана, конвои. Человеческого общения, разговоров было мало. За плечами каждого заключённого была тяжёлая судьба. Грузить себя чужим не хотелось. Не открывал он и душу никому, чтобы слова не ушли на сторону или к лагерному куму – начальнику оперчасти. Алексея окружала и пьянила свобода. Поэтому хотелось вычеркнуть из жизни подлость, грубые окрики, оскорбления вертухаев, забыть «молитву» перед этапом. Первый раз он услышал её ещё на материке. Бравый старлей тогда весело обратился к этапу: - Внимание! Шаг влево – вправо считается попыткой к бегству, прыжок на месте – провокация. Конвой стреляет в лоб без предупреждения...
Алексей словно перерождался, сливаясь с первозданной природой, очищаясь от прошлого. Так ему казалось.
Дни сменялись новыми днями. Худо было, когда находило ненастье – прятаться и сушиться было негде. Вскоре Назарову посчастливилось набрести на полуразрушенную охотничью заимку. В эту ночь он хорошо отдохнул, выспавшись в безопасности. Уходить от дома, пусть и необитаемого, не хотелось — пугала неизвестность.
Но Алексей пошёл.