Пришлось бежать довольно долго,
устать, поспать и снова в Волгу,
держась за руль, зевать часами,
все чуя холод под ногами.
В окне уж скоро будут горы,
куда бегут убийцы, воры.
.
И я ушел, наверх в сторожку,
а снег завеял мне дорожку,
я шел в сугробах, мерзли руки,
терпеть не мог с теплом разлуки.
Но сам нашел, о чем лишь слышал,
я к старым храмам в камне вышел.
.
Тот холод жуткий вечно помню,
тогда решил смириться с ролью
того, кого за миг забыли,
зарывши с телом, с горсткой пыли,
с милашкой, что всегда любила
по полной жить с бутылкой пива.
.
Я голос нежный часто слышу,
и лик ее вдруг встал на крышу,
и сердце сильно мне зажало,
в него вонзилось крика жало,
то я кричал и рвал одежды
души своей - больной невежды.
.
Мне тьма затмила взгляд и чувства,
проснулся я под шум от люстры,
что с ветром видно развлекалась,
простить, конечно, эту шалость
я в миг решил, ведь видно чудо
вернуло в горы с танцем утра
.
муссоны лета, жизнь деревьям,
исчез в кострище треск поленьев,
и храмы внутрь меня пустили,
пропали тонны мягкой пыли,
я будто бы проспал столетья,
накрытый с тонкой вязью сетью.
.
Но кто меня укрыл от вьюги?
Ведь здесь давно исчезли люди,
здесь холод жил - его обитель,
и Храм же был - его родитель,
здесь были те, кто в мире лишний,
растили век в морозе вишни,
.
но травы быстро слишком сгнили,
все те, кто жил, все время пили
и с гор спустились, сад забыли,
оставив все, бурбон в бутыли.
А Храм в тоске осыпал стены,
порвал в ничто все гобелены.
.
"Он вновь вернулся, занял мысли,
мы с ним давно уж здесь зависли.
Я слышал птиц, я слышал крики,
я видел в дыме мертвых лики.
Я рад, что сон, мой ужас ночи,
закончил пытки в строчке точкой".
.
Здесь сотни комнат с тонной света,
здесь запах трав и запах лета,
кругом цветы, тарелки, чашки,
бидон с водой, кормушка с пташкой,
но вот за светом и дверями,
остатки тел, что съело пламя.
.
Остаться тут, под крышей дома,
в котором шла сознанья кома,
который стал ЕГО гнездовкой,
в котором жил, покрыв циновкой
унылый камень пола Храма?
Терпеть все это я не стану.