2
Это был просто пень. Но он был красивый. Обросший мхом, с древесными грибами по бокам, он прятался в овраге, под нависающим карнизом из желтеющей осоки, которая росла густо чуть выше по склону.
- Смотри, - говорила она Максу, - вот тут гномики живут, только это наш секрет, хорошо?
Макс всегда смотрел ей в рот и ходил за ней хвостиком.
В преподавательском общежитии, в котором они жили со своими родителями, детей их возраста не было, поэтому они держались друг дружку, как брат и сестра. Ксюше - 10, Максу - 6. Он слушал ее всегда внимательно и с безграничным доверием, она говорила ему немного свысока, впитывая его восторг и уважение, в тоже время опекая его и прикрывая его косяки перед его родителями.
Папы и мамы всегда были заняты: или проводили занятия, или готовились к ним. У Макса и Ксюши никогда не проверяли домашнее занятие, даже иногда казалось, что никто и не помнит, в каком они классе.
Общага стояла на отшибе, в оврагах, далеко от жилых районов, поэтому в их банде были только она и он, но их владением и землями был целый овраг, с деревьями, родником и дачными участками по склонам оврага.
Все дни напролет, после школы, они шастали по оврагу, катаясь на своих великах по тропинкам, гуляя по чужим дачным участкам в будни, когда там почти никого не было, организовывали дома на деревьях.
Это было круто, залезть в крону ветвистого тополя, и сквозь густую листву, с высоты, наблюдать за окрестностями. Иногда они жгли костры и даже пекли картошку, а осенью искали грузди в траве, приносили матерям.
Когда Максу было 10 лет, его родители погибли в аварии. Никто из родственников не нашелся, чтобы взять его к себе. Опека определила его в детский дом. Жизнь - жесткая сук@, Ксюша словно лишилась брата.
Они переписывались, на клетчатых тетрадных листах, рассказывая друг другу о горестях и маленьких радостях.
Однажды, будучи в девятом классе, Ксюша даже съездила к Максу в его детский дом. Просто взяла билет на автобус на автобусной станции и через час езды вышла на остановке, недалеко от деревни, в которой находилась территория детского дома.
Макс сказал, что к нему приехала сестра и его отпустили к ней, погулять на территории, не выходя за ворота.
Макс обнял Ксюшу, и они поплакали, он – в ее куртку на ее груди, она – в его пушистую макушку.
Жизнь – жесткая сук@.
После девятого класса Макса взяли в колледж МЧС. Ксюша училась в то время на втором курсе педагогического института.
Колледж, с общагой при нем, находился на окраине города, тогда они стали чаще видеться.
Потом у ее мамы случился инсульт. Дело было зимой, в крещенские морозы, мать упала недалеко от гастронома и к ней не сразу подошли. Добрые люди у нас, они обходили мимо, брезгливо поглядывая на «пьянчужку».
Когда мама Ксюши попала-таки в больницу, драгоценное время было потеряно, а еще у нее были отморожены пальцы рук. Очнувшись, мама первым делом увидела свои обмотанные бинтами руки. Два пальца были ампутированы. У нее случился второй инсульт и скоро ее не стало.
Через полгода Ксюша похоронила отца, сердце того не выдержало потрясения от потери жены и всей истории, с этим связанной.
Макс стоял рядом, и на первых, и на вторых похоронах, рядом с бледной и молчащей Ксенией, которая почему-то не могла плакать.
К моменту поступления Ксении в институт, ее родителям наконец дали квартиру, двушку, в новостройке, которую построил ректор для себя и своих преподавателей. Родителям повезло, их преданность и стаж наконец были оценены, и у Ксюши появилась своя комната, а не угол за шкафом.
После похорон Макс стал чаще приезжать к ней домой, а потом и вовсе переселился в комнату родителей.
Так она снова обрела брата и единственного родного ей человека, ровно, как и он.