Полгода слились в смазанную ленту из отдельных кадров. Затем у меня начала отказывать печень. Кожа покрылась нарывами, а во рту постоянный привкус желчи. Похожая участь нагнала одного из учёных, кажется из США. Нас перевели в медблок, тесный и нашпигованный сверхсовременной аппаратурой. Подключили к приборам, закрепили на койках и оставили до следующего пробуждения.
Лицо учёного густо покрыто красными пятнами и прыщами, под глазами тяжёлые мешки. Он часто бормочет под нос, как мантру: не может быть, не может быть.
— Что «не может быть»? — Не выдержав, спросил я.
— Инопланетян, их не может быть! — С готовностью отозвался учёный.
— Тогда об землю шваркнулся просто странный астероид?
— Нет, космолёт. Однако всё равно сложно поверить в существование братьев по разуму.
— Так почему?
Учёный вздохнул, поёрзал, понуждая койку согнуться в лежак. Перевёл взгляд на меня, сощурился и сказал, блёкло улыбаясь:
— Нас, кажется, не представили. Меня зовут Коль, Джеймс Коль.
Я так и не понял, шутка это или он действительно представляется таким манером. Решил ответить в тон.
— Жуков, Олег Жуков.
«Матрас» начал шевелиться, массируя спину, через электроды на коже пошли короткие разряды. Миостимуляция мышц, чтобы не ослабнуть и не получить пролежни по всему телу.
— Приятно познакомиться, Олег. — Сказал Джеймс. — Дело в том, что Солнце — это звезда третьего поколения. Довольно молодая, почти младенец по галактическим меркам.
— Не вижу связи, что мешает планетам появиться у звёзд первого и второго поколений?
— Элементы. Планеты у звёзд первого и второго поколений, слишком бедны на них. Там может быть разве что простейшая жизнь. К тому же слишком много факторов должно сойтись.
— Однако, к чему-то мы летим.
— Да, и это меня пугает и будоражит. Кто это? Почему один корабль в решето, почему не двигаются? Слишком много вопросов и непонятного!
Джеймс говорил долго, расписывал теории и почему у нас не может быть старших братьев по разуму. Речь пестрела специфичными терминами, для понимания которых нужна докторская степень и мозг размером с голову слона. Я быстро выбился из сил и забылся прерывистым сном.
***
Скорость начала снижаться, плавно. Я бросил взгляд на экран, мысленно присвистнул: прошёл год. А по ощущениям небольшие трёх месяцев.
— Пространство свободно, все системы работают в штатном режиме. — Сообщил пилот, снял шлем, и я увидел худое лицо с неопрятной бородищей.
Зарос даже Е, став похожим на умудрённого мастера кунг-фу из гонконгских боевиков. Стоило бы побриться, но это сложная задача, когда ускорение норовит бросить в стену. Будто сидишь в поставленной вертикально трубе, а за спиной рюкзак, полный камней.
Медик добавил мне капельницу с составом, защищающим печень, и осмотрев результаты анализов, добавил дурмана. Затуманивающимся взглядом я наблюдал, как он перебирается от кресла к креслу. Искажённое восприятие начало выбрасывать смазанные образы пришельцев, похожих на помесь таракана с осьминогом.
За три недели до часа X еду из тюбиков заменили питательные батончики. Я почти заплакал от счастья, наслаждая пережёвыванием и вкусом «настоящей» еды. Дурман заменили на смесь препаратов, повышающую тонус. Скорость упала настолько, что можно нормально ходить по кораблю и нам стал доступен специфичный тренажёрный зал. Состоящий из эластичных ремней, закреплённых на стене.
Решение топорное, но ничего лучше в корабль не влезло.
Через две недели я пришёл в норму и даже начал получать удовольствие от появившейся невесомости. В специальном уголке проверил оружие: пистолет с удлинённым стволом и причудливой конструкцией. Вместо обычных патронов реактивные, почти мини-ракеты, с калибром тринадцать миллиметров. Нож с тремя гранями, завёрнутыми по спирали и сходящимися в массивное остриё. По «лезвию» проделаны отверстия. Удар такого оставит незаживающую рану, но что важнее, наверняка пробьёт скафандр.
Такое же снаряжение у коллег.
Учёные сгрудились у приборной панели, пока оба пилота колдуют над ней, сидя в глубоких креслах. Боевая часть экспедиции, включая меня с интересом наблюдает за экраном внешнего обзора. Огромный, полосатый шар Юпитера закрывает половину обзора. По хребту пробегают волны благоговейного ужаса от осознания размеров.
— Прямая видимость! — Крикнул старший пилот. — Вывожу на экран!