Ксения Лурье рассказывает про четыре текста отечественной прозы: смешной роман о сибирской глубинке «Головастик и святые» томича Андрея Филимонова, кинематографичный не совсем детектив «Кто не спрятался» Яны Вагнер, первый русский текст про переживание травмы — автобиографические «Рассказы» Натальи Мещаниновой и роман о лишнем поколении писателей и поэтов «ЖеЗеэЛ» Марата Басырова.
Андрей Филимонов. Головастик и святые. М.: Рипол-Классик, 2016.
«Головастик и святые» томского журналиста Андрея Филимонова — текст предельно странный и изначально немного отторгающий. Непонятные герои, взятые частями из легенд и фольклора и как бы составленные по кусочкам; нелинейное перескакивающее по маленьким главкам повествование; много мата, совокуплений и странных историй про взрыв самодельного самолета, однорукого милиционера Головастика, Деда, нашедшего ордена в речке, киномеханика с говорящей Кончаловский, лихо конструирующего порнуху на пленке и многих других.
Роман в свое время был номинирован на премию «НОС» и попал в шорт-лист «Национального бестселлера», но особую славу среди читателей не сыскал (на Livelib.ru всего три рецензии и те — отрицательные). «Головастик и святые» — это такая фантасмагория, авторский магический мир, смесь салтыковщедринщины и наркотического трипа с отсылками к «Мертвым душам» Николая Гоголя.
Где-то посреди сибирской глуши есть деревенька Бездорожная, по документам переставшая существовать. Жители деревни, соответственно, подобны мертвым душам: никто о них не знает, и живут они там на птичьих правах (по легенде их предки — две сестры человекоптицы), смотрят на Красную площадь по телевизору и думают, что Москва — это одна большая выдумка, художественный фильм. Сюжета по сути у романа нет, это некий сборник мифов или фольклорных сказов о древнем сибирском народе. Есть лишь одна сюжетная линия, когда в Бездорожную приезжают львовский священник отец Роман и обрусевший поляк со странным именем Адам-Мария с целью найти чудотворные мощи двух монашек, погибших в годы репрессий.
«Головастик и святые» оказывается очень смешным текстом, если относиться к нему легко и не требовать многого. Если же начать обдумывать всю ту странную муть, которую прочитал, понимаешь, что магия магией, а реальность в тексте тоже присутствует (и герои такие в реальности тоже есть, Адам-Мария по правде существует). Андрей Филимонов грамотно вшил в выдумку историческое сознание человека российской глубинки. И можно вспомнить репрессии, войны, голод и болезни, что русский человек пережил (или не пережил, оттого, кстати, много в романе мертвых, и они живым помогают: благодаря трупу Молодой Мафусаил переплывает речку, мощи мертвых монашек излечивают болезни и прочее). И вот это всё общечеловеческое страдание делает этих слабеньких на голову и причинное место жителей деревни автоматически святыми — настрадались, юродивые, идите с миром, оставайтесь в безвременье, в месте, до которого только на танке доехать по суровым сибирским дорогам. «Головастик и святые» — нужный современности текст, поднимающий как минимум один важный вопрос: сколько в России таких безвременных деревень? Сколько?
Яна Вагнер. Кто не спрятался. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017.
Известность Яне Вагнер принес роман об эпидемии «Вонгозеро», который вошел в лонг-листы премий «НОС» и «Национальный бестселлер», был переведен на 11 языков, а сейчас по нему снимают сериал. Психологический детектив «Кто не спрятался» с первых строк тоже просится на экран, он весьма кинематографичен.
Девять друзей приезжают на неделю в отель, расположенный высоко в горах. В округе никого, лишь таинственный провожатый и по совместительству смотритель отеля Оскар, идеально знающий язык, но недолюбливающий русских. Друзья работают над одним сериалом: Вадик — режиссер, Соня — актриса, Татьяна — сценарист, Ваня — продюсер. Но сюда они приехали отдыхать, кто-то взял вторую половину (как Ваня свою молоденькую и выбивающуюся из компании супругу Лору), кто-то вечно одинок (как богемная журналистка Маша). В первый же день шашлыки на морозе, алкоголь льется рекой, все смеются, общаются, а ближе к ночи расходятся по комнатам и засыпают. За ночь происходит две вещи: во-первых, ледяной дождь обрывает линию электропередач, так, что подъемник больше не работает и из отеля никуда не деться, а во-вторых, кто-то нападает на Соню, прокалывает ее несколько раз лыжной палкой и сбрасывает с утеса. Соня мертва. Ни одного свидетеля. Да еще на утро оказывается — рация, по которой можно вызвать спасателей, разбита. Девяти людям, запертым в горах, приходится разбираться друг с другом и искать убийцу, с чем они, честно сказать, справляются отвратительно. Как жаль, что Оскар не любящий загадки Пуаро, а всего лишь случайный свидетель со своей нелегкой судьбой.
На убийстве детективная канва заканчивается, автор не дает читателю выдохнуть и рассказывает историю каждого героя, попутно объясняя каждый жест и мысль. Душный (это про горы-то), терпкий, вязкий текст не дает читателю выдохнуть и подумать. Всё уже решено. Всем отведены свои роли, гадать нечего. Герои похожи на куклы вуду (в их руки-ноги методично втыкает иголки автор) или на существа, из которых экзорцизмом изгоняют бесов: они сползают с кровати и пятятся на четвереньках к двери; падают спиной или лицом в ковер; лежат в позе зародыша в темном коридоре отеля, вперившись невидящим взглядом в стену; бухают и разбивают стаканы; жрут ветчину с пола; ржут единым смехом и периодически обнимают друг друга или бьют, ласкают словом или орут в истерике. Пока в этом замкнутом пространстве герои сходят с ума, читателю предлагается просто наблюдать, ему отказано в соучастии или в желании сочувствовать (честно говоря, ни к кому из героев испытывать чувства не хочется). Поэтому можно расслабиться и перестать гадать, кто убийца, автор сам всё постепенно, шаг за шагом (в романе более 500 страниц) расскажет. Ни один герой от автора не уйдет. Ни один не спрячется. Кстати, то же самое происходит в «Омерзительной восьмерке» Тарантино, правда намного более динамично и с кровавым уклоном. Да и Тарантино выворачивает каждому герою наружу кишки, а Яна Вагнер — душу.
Наталия Мещанинова. Рассказы. СПб: Сеанс, 2017.
«Рассказы» сценариста и режиссера («Комбинат „Надежда“», «Еще один год», «Аритмия») Натальи Мещаниновой — боль, помноженная на честность, проза жесткая, честная, бьющая наотмашь. Первоначально рассказы были лишь постами в Фейсбуке, способом проработать внутреннюю травму, своеобразной терапией. Наталья признается, что ей было важно обнародовать боль, без этого можно просто попасть в психушку.
К «Рассказам» надо подготовиться, потренировать дыхание, научиться его задерживать. Каждый из шести небольших текстов можно читать только так: вдыхать, переставать дышать на время и выдыхать в финале, затем походить, переключиться на свою реальность, прийти в себя и снова подготовиться к очередному дыхательному броску. Еще эти тексты похожи на свинцовые пули — такие же маленькие, но умеющие причинять раны и нести возможность летального исхода.
Наталья Мещанинова пишет текст личный, автобиографичный, очень открытый, называет всё своими словами, что-то безусловно умалчивает, но основное не боится говорить. Это история девочки, сумевшей сбежать из маленького городка в Краснодарском крае в Москву, но не сумевшей забыть всё, что происходило: насиловавшего ее отчима; ежедневно пристававших одноклассников, насильников и убийц, которых арестовали, а потом выпустили; порезанную ножичком дверь в квартиру (за ней не спрятаться); лесополосу, в которой творится страшное, о чем лучше не знать, и мать, закрывающую на всё это глаза, и эту непрошенную искреннюю любовь к своей матери, к той, что поломала, не защитила, не сберегла своих детей.
Невольно вспоминаешь «Одинокий город» Оливии Лэнг, где та рассказывает про художника Дэвида Войнаровича, сбежавшего от побоев отца и ставшего мальчиком-проституткой на улицах Нью-Йорка, или про Генри Дарджера, чье детство прошло в приюте, где детей насиловали, избивали, пытали, а Генри всё равно хотел вернуться туда — вот она, та самая потребность ребенка тянуться к взрослому, любить безмерно того, кто дает кров и еду, пусть даже этот кто-то насильник и убийца. И Войнарович, и Дарджер стали известны своим творчеством: Войнарович при жизни, Дарджер после смерти. В попытке избавиться от воспоминаний они собирали себя по кусочкам с помощью искусства, с помощью текста.
То же самое делает и Наталья Мещанинова. «Рассказы» — это, пожалуй, первый в русской литературе текст, несущий в себе терапевтический смысл, позволяющий с помощью слов переживать боль прошлого, разматывать страшные воспоминания, признавать то, что было, говорить о травме, называть насилие насилием во всеуслышание и прежде всего для себя. Это попытка осознания своей аутентичности, искреннего признания себя собой, избавления от страхов — «да, я такая, посмотрите на меня, это я». Здесь нет выпрашивания жалости или слез, здесь нет лишней эмоциональности, здесь только жесткая правда, которая после 126 страниц звенит тишиной. И в ответ хочется поблагодарить Наталью за силу, за открытость, за слово, которое она не боится говорить и говорит.
Марат Басыров. ЖеЗеэЛ. СПб: Лимбус Пресс, 2016.
Марат Басыров — еще один номинант на премию «Национальный бестселлер» (роман «Печатная машина» в 2014 году). «ЖеЗеэЛ» — талантливая проза писателя, который, к огромному сожалению, уже не увидел свой последний изданный роман. Полтора года назад Марат Басыров скончался после операции на сердце, ему было всего 44 года.
«ЖеЗеэЛ» написан с любовью и слезами на глазах, что чувствуется: при прочтении стоит ком в горле. Это роман о поэтах и писателях Петербурга, о друзьях Марата, каждый из них — Алик, Омар, Сорин, Маргарита, Сергеев — хотят творить, они пишут стихи, ходят на лито, сочиняют романы, кого-то даже издают, но в общем-то каждый терпит крах, ломается, калечит себя, доводит до нервного срыва, теряет любимых, допивается до белой горячки, уезжает из Петербурга и возвращается, и снова пишет, и снова пытается, карабкается, живет, трепыхается, но голодные 90-е, но отсутствие образования, но... но... но... бесконечные но, а главное деньги, нужные для того, чтобы глушить голод и напиваться до беспамятства.
Они работают на стройке, ремонтируют дома, продают рекламу, идут на завод, подметают улицы, водят автобус, торгуют пивом или безделушками в ларьке, пробуют открыть свой бизнес, встречаются, женятся или выходят замуж, рожают детей, теряют детей, разменивают квартиры, ночуют у друзей, теряют документы, теряют место жительства и всё это время пишут, творят, общаются, звонят друг другу, читают друг другу стихи.
Смешной Алик, мечтающий о Париже, попавший туда и разочаровавшийся, замолчавший на долгие годы. Восточный парень Омар без паспорта, которого постоянно отлавливает милиция, а он устраивает им поэтические чтения, завоевывая тем самым доверие. Что-то там страшное переживший в армии Сорин, которому нельзя пить и который в итоге довел свое тело до невроза, ходить спиной вперед теперь ему проще. Ведущая распутный образ жизни не от жизни хорошей Маргарита, желающая всех запечатлеть в едином романе, но поменявшая всех поэтов разом на одного художника, а того — на простого парня, и в итоге сумевшая успешно наладить свой быт. Нервный юный Сергеев, связавший свою жизнь с девушкой из Астрахани и вместе с ней ставший инвалидом-колясочником. Город выплевывает их, как косточки, давит, крошит, ломает. Несостоявшиеся, изломанные, какие-то недолюбленные, ненужные люди 90-х.
Басыров пишет честно, правдиво, ему удается сотворить из слов образ каждого человека, поймать эту противоречивую человеческую душу, со всеми ее положительными и отрицательными чертами, что хочется смотреть на человека и улыбаться его искренности и настоящности и одновременно восклицать «Ну почему ты такой? Ну зачем ты так поступаешь?». Невероятно искренняя проза, роман, вмещающий себя пять человеческих жизней, а по ощущениям — целое поколение лишних людей.
Заинтересовала публикация? Ставьте «палец вверх» и подписывайте на канал PRO.KNIGI.
