Глава 33. В чем крейсер Аврора был первым в мире, немного из истории рентгенографии в России и о переломе ребра, которого у Николая Второго никогда не было.
В прошлой статье мы рассказывали о том, как эксперты в который раз спутали правую и левую стороны, собираясь проводить сравнение рентгеновских снимков рук Государя и его супруги с костями кистей рук скелетов №4 и №7 "екатеринбургских останков". Заодно мы дадим немного интересных фактов о зарождении рентгенографии в России.
Широко использовались рентгеновские аппараты в годы войны с Японией в 1904-1905 гг. Их применяли и на полях сражений в Манчжурии и в Порт-Артуре. Тогда же был зафиксирован и первый в мире случай использования рентгенографии в боевых условиях на флоте.
На участвовавшем в переходе на Дальний Восток и последующем Цусимском сражении в составе 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала З.П. Рожественского, крейсере 1 ранга «Аврора» был установлен (правда, единственный на всей эскадре) рентгеновский аппарат. Его успешное использование отметил в своих воспоминаниях судовой врач «Авроры» В.С. Кравченко: «Идея применить аппарат Рентгена оказалась весьма удачной и своевременной. Судовой беспроволочный телеграф помещался на крейсере «Аврора» под защитой брони в машинном отделении (перенесенный туда заблаговременно). Конечно, было немыслимо спускать туда на носилках раненых для исследования, поэтому все необходимые принадлежности пришлось поднять в центральный перевязочный пункт и установить неподалеку от операционного стола. Установка была делом нелегким и потребовала перенесения всей передающей станции системы Слаби-Арко. Зато успех превзошел ожидания и вполне вознаградил труды старшего минного офицера лейтенанта Старка.
Перед уходом из Николаевского морского госпиталя в Кронштадте были взяты две круксовые трубки, экран, штатив. Эти немногие принадлежности рентгеновского аппарата оказали нам услугу, поистине неоценимую. Я улыбался, вспоминая голоса скептиков, уверявших, что применение рентгена на военном судне невозможно. Хрупкие трубки, дескать, разобьются при первом же сотрясении от выстрелов, и что вообще для лазарета это излишняя «роскошь».
Раненые исследовались в различных позициях, стоя, сидя или лежа на операционном столе, без снимания повязок и одежды. Большую услугу оказали мне йодоформенные тампоны, заведенные в раны: они не просвечивали, были видны темным пятном и давали возможность превосходно ориентироваться по поводу соотношения раны, осколков, направления канала. Результаты были блестящи. Открыто было масса осколков, переломы — там, где их вовсе не ожидали. Мне это страшно облегчило работу, а раненых избавило от лишних страданий — мучительного отыскивания осколков зондом.
Не имея ни фотографических пластинок, ни досуга, чтобы заниматься фотографированием и проявлением снимков, я, отыскав металлический или костный осколок, перелом, наскоро набрасывал схему от руки, прекращая на это время действие аппарата, потом снова пускал его в ход и проверял верность рисунка.
Между прочим, этот опыт широкого применения аппарата Рентгена на военном корабле после боя явился первым. Исследовано было более 40 раненых. За все время я наблюдал только один случай обморока, и это было во время исследования Рентгеном.
Дальномерщик Михайлов, самый веселый больной, тяжело раненный, имевший десять ран, открытый оскольчатый перелом костей левого предплечья, во время самых мучительных перевязок вечно шутивший над собой и смешивший до упаду других, вдруг не выдержал. Стальные нервы его, наконец, дрогнули под влиянием этой темноты, таинственности, странного мерцающего зеленого света и вида костей собственного скелета на экране. Вот уж никак не ожидал я этого от Михайлова. Где-то он теперь? Так ли шутит и балагурит по-прежнему, или бедному калеке теперь уже не до шуток?» [Кравченко В.С. Через три океана. Воспоминания врача о морском походе в Русско-японскую войну 1904-5 г. /В. Кравченко. — 2-е изд., доп. — Санкт-Петербург: тип. И. Флейтмана, 1910.— [12], 257 с., 2 л. портр: ил.].
После окончания войны рентгенография продолжала распространяться все шире, и уже в 1907 году рентгеновский кабинет был оборудован в Царскосельском Дворцовом госпитале, а в 1908-м — в клинике факультетской хирургии Женского медицинского института (позже 1 Ленинградский Медицинский Институт).
Таким образом, идея В.Л. Попова о «поиске» рентгенограммы кисти руки Императора лишена всякого смысла, в связи с «отсутствием предмета исследования», то есть костей кисти правой руки скелета № 4.
Однако, рентгеновские снимки Императора могли бы все-таки стать решающим доказательством при идентификации «екатеринбургских останков».
Знакомым с экспертными заключениями о состоянии скелетов «екатерибургских останков» давно и хорошо известно об обнаруженном исследователями прижизненном сросшемся переломе на правом ребре № 2 скелета № 4, приписываемом Императору Николаю Александровичу.
Да и согласно «Заключению № 01 НТ от 30 июня 1993 года» специалистами зафиксировано наличие всех 12-ти пар ребер, относящихся к скелету № 4. Правда, по словам того же В.Л. Попова, «из-за неполного комплекта ребер (скелета № 4 — прим.авт.) установить точно порядковый номер исследованных ребер с повреждениями не представляется возможным»[Попов В.Л. Идентификация останков царской семьи Романовых (Судебно-стоматологические и судебно-баллистические исследования)/Международные медицинские обзоры. — СПб.: Avalanche, 1994. — 60 с., илл.]. Но, как мне думается, в этом случае мнение профессора скорее можно отнести к его невнимательности.
И как раз в этом случае нам, как никогда, пригодился бы рентгеновский снимок грудной клетки Государя — всем нам хорошо знакомая флюорография. К сожалению, архивные фонды и дневниковые записи Императора и его близких не зафиксировали больше ни одного посещения кабинета рентгенолога в последующие годы. Не побывали там и другие члены Императорской Семьи.
Впрочем, в исторических источниках мне не удалось встретить и ни единого упоминания о травме, полученной Государем на протяжении его жизни, и повлекшей за собой столь редкий, по мнению врачей, перелом второго ребра, который неизбежно должен был найти отражение в чьих-либо записях, поскольку его лечение неизбежно требовало от пациента и определенного ограничения подвижности руки, и наложения компрессов, то есть обращения к хирургу.
Таким образом, наличие прижизненного перелома ребра у скелета № 4 может говорить либо о неправильном его соотнесением со скелетом, либо о том, что сам скелет не имеет отношения к покойному Императору.
Оболенский Алексей Анатольевич, историк
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ:
1. Бюттнер О., Мюллер К. Техника и применение рентгеновских лучей в медицине. Перевод и дополнения д-ра медицины Я.Б.Эйгера.- СПб., 1898.
2. Дневники Императора Николая II.- М.: Orbita, 1991.
3. Заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы скелетированных останков из екатеринбургского захоронения. — М.: Министерство здравоохраниеия РФ. Республиканский центр судебно-медицинской экспертизы, 1991-1998.
4. Зимин И.В. Рука императора // Санкт-Петербургские ведомости. — Спб., 2017. — от 20.12.2017 г.
5. Кравченко В.С. Через три океана. Воспоминания врача о морском походе в Русско-японскую войну 1904-5 г. /В. Кравченко. — 2-е изд., доп. — Санкт-Петербург: тип. И. Флейтмана, 1910.
6. Попов В.Л. Идентификация останков царской семьи Романовых (Судебно-стоматологические и судебно-баллистические исследования) / Международные медицинские обзоры. — СПб.: Avalanche, 1994.
7. Решетилло Д.Ф. Лечение лучами Рентгена с изложением рентгенологии и рентгенодиагностики. Руководство для врачей и студентов.- М., 1906.
8. ЦГИА. — ф. 479, оп. 6.
Чтобы не пропустить следующий выпуск, подписывайтесь на этот канал. А чтобы помочь распространению этой информации, ставьте лайки, делитесь страницей и пишите комментарии.