ToBeWell совместно с фондом «Я люблю жизнь» и проектом «Борцы с лимфомой» представляет цикл интервью с молодыми людьми, пережившими лимфому Ходжкина.
Татьяна Коврегина всегда была очень активной: она много работала, путешествовала, шумно и весело отдыхала. Когда после очередного планового обследования врачи заподозрили у нее злокачественное образование, она не восприняла это всерьез и отказалась от диагностики. Но с каждым днем состояние Татьяны ухудшалось, и спустя полгода ей поставили диагноз «крупноклеточная (диффузная) неходжкинская лимфома 4 стадии». Она не сразу нашла в себе силы бороться и отказывалась от лечения. Но благодаря поддержке близких Татьяна в итоге пришла к принятию своей болезни и переосмыслению жизни. Свою историю Татьяна рассказала корреспонденту ToBeWell.
«Я решила жить так, будто ничего не произошло»
Диагноз мне поставили в 2018 году. Я ни о чем не подозревала: это было ежегодное профилактическое обследование. Я привыкла регулярно сдавать анализы, делать флюорографию. После очередного такого обследования я улетела отдыхать в Дубай. Неожиданно мне позвонила бабушка и сказала, что врачи обнаружили какое-то затемнение и мне нужно срочно вернуться домой, в Липецк.
Я вернулась домой, обошла родные больницы и онкоцентры, активно обследовалась. Но даже это меня не заставило волноваться, я думала, это какая-то ерунда. Более того, когда меня направили на ПЭТ-КТ, я отказалась.
ПЭТ-КТ – позитронно-эмиссионная томография. Радионуклидный томографический метод диагностики, который используется для одномоментного и детального обследования всего организма. На сегодняшний день это один самых точных и информативных способов диагностики рака.
Одна моя знакомая, медсестра по образованию, сказала мне, что ПЭТ-КТ – это очень опасно, что можно умереть во время этого обследования. Сейчас я знаю, что это неправда. Но тогда я испугалась. Просто решила, что не хочу обследоваться, не хочу ничего делать, буду жить так, будто ничего не произошло. Не могу сказать, что на тот момент меня что-то серьезно беспокоило: иногда были неприятные болезненные ощущения в районе сердца и средостения, со временем появились кашель и одышка.
Прошло еще полгода. У меня возникла стрессовая ситуация в личной жизни, которая очень выбила меня из колеи. Тогда я была в Китае и вернулась оттуда с температурой 39. Меня положили в больницу с пневмонией, взяли материал на гистологический анализ, но никак не могли определить диагноз. В результате стёкла отправили в Москву, и там мне поставили диагноз «крупноклеточная (диффузная) неходжкинская лимфома 4 стадии» с поражением средостения, селезенки и яичника.
Медовый месяц в онкоцентре
Врачи в Липецке, узнав мой диагноз, сказали, что жить мне осталось три месяца, и шансов у меня нет. Я умирала на глазах. Тогда я решила: раз осталось всего три месяца, то и смысла что-то делать у меня нет, лечиться я не буду. Но мои близкие уговорили меня, что нужно ехать в Москву и искать врачей, которые за меня возьмутся.
Как только я узнала, что у меня рак, мне сделал предложение мой нынешний муж. Это было его второе предложение: он уже предлагал мне выйти за него замуж, но тогда я отказалась. И в этот раз я хотела отказаться. Я говорила: «У меня рак, я скоро умру!» Но его это совершенно не пугало. И я приняла решение, что соглашусь. Вот так и получилось: 20 августа мне поставили диагноз, а 24 августа была наша свадьба. Свадьба была небольшая, я уже очень плохо себя чувствовала, и мы пригласили только самых близких. 28 августа начался наш медовый месяц – на 20 этаже в здании Национального медицинского исследовательского центра онкологии им. Н.Н. Блохина.
«Меня заставляли лечиться»
Честно говоря, я сопротивлялась лечению. Первое время пыталась лечиться содой и даже перекисью водорода. Но мне только становилось хуже от такого «лечения». Сейчас я понимаю, что теряла время – надо было бежать к врачам, а не фигней страдать.
Лечение проходило очень сложно, можно сказать, меня заставляли лечиться. Я боялась всего, даже думала, что могу умереть от химиотерапии. Я читала истории в Интернете, но мне попадался только негатив – истории о том, как пациент мучился, а потом умер. Мне очень помогали врачи: они давали мне книжки про тех, кто победил болезнь, и мне становилось легче, но это не спасало от плохих мыслей.
Постепенно я впала в депрессию, у меня выпали волосы, я потеряла себя, не знала, что делать. Мне было тяжело оказаться на больничной койке – я всегда была очень активной, работала, путешествовала, ходила в клубы, а тут все сошло на нет. Мне не хотелось ничего, все было серо, уныло, я смотрела видео на YouTube о том, как выйти из депрессии, но это, конечно, не помогало. Тогда врачи подключили к моему лечению психотерапевта.
Я прошла 6 курсов химиотерапии, потом началась лучевая терапия – 25 сеансов. Лучевая терапия предполагала, что я жила дома, но приходила каждый день (с двумя выходными в неделю) на сеансы. По сути, я ходила туда, как на работу. И это было невыносимо. В один из дней я просто проснулась и написала врачу, что я не хочу больше ходить в больницу, пусть мое место займет кто-то другой. Мне повезло с врачами, они не были равнодушны – начали звонить и ругать. В результате, меня заставили вернуться. Я очень благодарна врачам, которые так неравнодушно отнеслись ко мне.
«Я должна была научиться жить и радоваться жизни для себя, а не для кого-то другого»
В марте 2019 года я вышла в ремиссию. Моя жизнь вернулась в прежнее русло, и никаких выводов из своей болезни я не сделала. Через 3 месяца я почувствовала шишку на голове, скорая отвезла меня на компьютерную томографию, которая показала рецидив в головном мозге.
Я вернулась в Москву и решила на последние деньги купить серебряную иконку и освятить ее в Церкви Матроны Московской. В храме у меня случился приступ: левая нога и левая рука начали хаотично «танцевать», я не могла ими управлять. Ко мне подбежали люди, я начала орать, что умираю, меня оттащили на лавочку, с которой я тут же свалилась. В этот момент со мной произошла клиническая смерть. Мне кажется, в тот момент я сама о себе думала: «Как же так! Такая молодая, красивая! Так много не успела сделать». И эта мысль вернула меня к жизни, именно тогда произошло чудо, которое изменило меня полностью, дало мне другой взгляд на жизнь.
Врачи отвезли меня в больницу и предложили остаться там на ночь. К счастью, я согласилась: ночью у меня снова случился приступ. Помню, как лежала в реанимации, смотрела в белый потолок и молилась. Я говорила себе, что принимаю жизнь, хочу жить и помогать другим. Утром меня перевели в обычное отделение, в нейрохирургию.
После восстановления я снова попала в центр им. Блохина. И вот тогда я была готова пройти все круги ада, только бы вылечиться. Я очень хотела жить, я начала работать со своим мышлением. Пыталась понять себя: почему, когда я только узнала о диагнозе, не захотела бороться? Почему я думала, что лечусь не для себя, а для кого-то: мамы, мужа, друзей? Многие говорят, что болезнь дается в наказание. Но я так не считаю. Я знала, что рецидив случился не просто так, что я должна научиться жить и радоваться жизни для себя, а не для кого-то другого. Вместе с этим осознанием моя жизнь очень круто изменилась. Я начала ее любить, ценить, мне было пофиг, как я выгляжу и что обо мне думают.
О трансплантации костного мозга
В декабре 2019 года мне провели трансплантацию костного мозга, я сама была своим донором. У этого лечения тоже есть побочные эффекты. Я постоянно болела: то пневмония, то пиелонефрит. Заболев в очередной раз, я сдавалась. Когда ты не вылезаешь из больниц, лежишь постоянно в катетерах, в трубках, в крови, испытываешь тошноту, рвоту, головокружение, то начинаешь сдаваться. У меня бывали суицидальные мысли. Но у меня была огромная психологическая поддержка от близких и от онкопсихологов. Я даже пила психотропные препараты по назначению. Мало того: мне их подарила мой лечащий врач. Антидепрессанты стоили 4 тысячи рублей, у меня были сложности с деньгами, и она об этом знала. Когда она мне их вручила, я спросила: «Сколько я вам должна?» На что врач ответила: «Нисколько! Это тебе подарок от Санты – антидепрессанты». Я пила эти таблетки, и мне стало легче.
Я лежала одна в боксе несколько месяцев после трансплантации, все вокруг должно было быть стерильным – мне даже нельзя было пользоваться зубной щеткой. Но когда я вышла оттуда, была так счастлива, что уже через неделю отрывалась на дискотеке.
Я снова вышла в ремиссию, но ещё 2 года после трансплантации я два раза в месяц ездила капать иммунотерапевтический препарат. То есть на протяжении 2 лет я каждые две недели ездила в Москву: это тоже было не просто так, благодаря этому во мне выработалась дисциплина, которой раньше не было.
Кроме того, приезды в Москву мне помогали тем, что я каждый раз встречала там других пациентов с только что установленным диагнозом. Я видела в них себя в начале пути, когда еще не знала, что будет дальше. И мне захотелось помогать им. В это время запускался курс для равных консультантов, и я решила, что пройду его. Теперь я помогаю людям, которые столкнулись с диагнозом, и их родным, и параллельно учусь на онкопсихолога.
Я поняла, что при лечении рака нужен целостный подход: меня лечили не только онкологи, но и психотерапевты, и только благодаря этому я осталась жива. Приятно видеть, что сейчас все больше появляется проектов, книг, передач про позитивный опыт людей, переживших рак.
«Я столько раз соприкасалась со смертью, что принимаю жизнь во всех ее проявлениях»
Когда у меня произошел рецидив, я старалась никому о нем не говорить. Тогда я уже поняла, что болеющий человек чувствует жалость со стороны собеседника. У меня было ощущение, что мои знакомые и друзья будто прогибаются под меня из-за того, что я больна. Мне это было неприятно.
Я с самого начала не хотела афишировать свою болезнь, но слухи до знакомых все равно доходили. И кто-то уходил. У меня была близкая подруга, которая поначалу мне помогала, но потом, видимо, сделала какие-то свои выводы и исчезла. Когда ты не в ресурсе, немногие готовы оставаться рядом. Это нормально. Я воспринимаю это как хороший опыт, урок.
Но были и те, кто писал: «Таня, дошли слухи, что ты болеешь. Может, ты нуждаешься в чем-то? Может, нужна помощь?»
В жизни все циклично, все меняется, мы сами меняемся, кто-то приходит в нашу жизнь, кто-то уходит. Я столько раз соприкасалась со смертью, что принимаю жизнь во всех ее проявлениях и понимаю, что все происходит не просто так.
«Для меня болезнь стала возможностью остановиться и подумать о духовном, о семье»
Моя жизнь и отношение к ней очень изменились благодаря болезни. Я стараюсь заниматься тем, что мне нравится, и только в меру сил и желания. Я никогда ничего не делаю, потому что надо, потому что неудобно, потому что принято. Если я не хочу в гости, я не пойду. Если я устала на танцах, я отдыхаю. У меня нет стремления кому-то что-то доказывать.
Я стараюсь не напрягаться и не думать о плохом, в жизни столько всего прекрасного. Какой смысл думать о рецидивах?
Я стала более сострадательной, более справедливой. Стараюсь служить другим людям. И это заряжает меня, я получаю большой заряд энергии, когда морально поддерживаю других, занимаясь равным консультированием. Но свой ресурс я стараюсь не растрачивать: делаю все только в удовольствие.
Я очень благодарна своим близким, всем, кто меня поддержал: маме, тете Рите, Свете, Стасу. Всем, кто был рядом и верил в меня. И, конечно, я очень благодарна мужу. Кстати, если бы я не заболела, я бы не вышла замуж. Я была сосредоточена на карьере, а тут меня сама жизнь заставила ослабить хватку лидера и стать послабее. Для меня болезнь стала возможностью остановиться и подумать о духовном, о семье. Я люблю повторять: «Если жизнь подкинула тебе лимон, сделай из него лимонад».
Автор: Газоян Ани