Тамара Мещерякова https://knd.gov.ru/license? id=676fd51296de59064d56aaaf&registryType=bloggersPermission

Настя видела, что с дочкой что-то происходит. Конечно, она понимала, что бывает с девушкой в восемнадцать лет, в душе улыбалась, вспоминая, как в ее время все казалось таким серьезным...Ей хотелось успокоить Наташу, сказать ей, что все образуется, а жизнь, она такая разная – и огорчит, и порадует. Главное - не терять основы, не сходить с пути. Хотя как ты его определишь, где твой путь? Вот, уже пришло время дочки, а ведь совсем недавно была маленькая, в школу ходила, и самые большие проблемы были – чтоб не болела и училась хорошо...

Эдик собирался идти гулять, выбирал себе рубашку, свитер. Анна заметила это, поняла, что не просто на прогулку собирается мальчик. Да и не мальчик уже – парень, юноша. С грустной улыбкой смотрела она на него и думала, что скоро и он уйдет из их дома, останутся они с Игорем одни. Может, конечно, Вика с Иваном переедут сюда – времена вон какие пошли: зарплату не платят почти нигде, хорошо, если у кого старики есть, так на их пенсию живут. Или огороды да хозяйство свое. На базаре цены подскочили – не дотянешься! - Эдик, а ты надень тот свитерок, что тебе мама прислала...

Краевые соревнования по вольной борьбе, которой занимался Эдик, проходили в главном спортивном дворце. Сюда собрались борцы со всего края, среди них были уже известные, выступавшие на соревнованиях разного уровня, и молодые, впервые приехавшие на такие серьезные состязания. Эдик очень волновался, тем более что в первый день, когда они регистрировались, его заподозрили в подставе. - Ты хочешь сказать, что тебе пятнадцать лет? – с подозрением спросил сидевший за столом мужчина. Заглянув в его свидетельство о рождении, усмехнулся: - Антохин Эдуард Александрович...

Настя сразу по лицу дочки поняла, что произошло что-то важное. Но она не спешила с расспросами – если захочет, сама расскажет, а если не захочет, то хоть спрашивай, хоть нет, ничего не добьешься. Наташа прошла в свою комнату, потом вышла к матери в кухню. Сев на табуретку, она посмотрела на мать таким взглядом, что Настя не удержалась и спросила: - У тебя случилось что-то серьезное? Наташа кивнула: - Серьезное. Настя села рядом, приготовилась слушать. - Мам, Вовчик зовет замуж. Говорит, что его скоро переведут в другое место, и тогда нам встречаться будет трудно...

Вика вдруг поняла, как дорог ей Иван. Ни об одном мужчине она не думала так, как о нем. Ей не нужно было от него ни дворца, ни денег – нужен был только он. Она с горечью понимала, что не сможет родить ему ребенка, которого он очень хотел. Угнетала неизвестность: где он сейчас, что с ним произошло, у кого узнать обо всем? Татьяна Ивановна пила лекарство, повторяла, как молитву: - С ним ничего не случилось, с ним ничего не случилось! А Вика просто молчала, пытаясь вспомнит молитву, хотя бы одну. Но они не вспоминались, потому что нельзя вспомнить то, чего никогда не знал...

Иван договорился с товарищем, что поедет на его машине – у того были «Жигули», доставшиеся от отца, и вышел во двор в назначенное время. Однако товарищ задерживался, и Иван сел на скамейку у подъезда. В последнее время он часто задумывался о том, как жить дальше. Между бывшими сослуживцами, которые были почти братьями там, «за речкой», как говорили они, теперь возникали не просто противоречия, даже вражда. Многие, не найдя справедливости, создавали группы, а точнее, банды, которые грабили и убивали тех, у кого были деньги или власть...

Саша, как всегда, приехал к Эдику, посигналил у дома. Сегодня суббота, 9 ноября. Продолжались выходные после седьмого ноября, а завтра опять праздник – день милиции, а у Эдика – осенние каникулы. Они собирались немного покататься на машине, посидеть в кафе. На сигнал вышла Анна и пригласила его войти в дом. Саша закрыл машину и вошел. Анна показала ему на сумку с детскими вещами: - Саша, не прими за обиду – здесь вещи Эдика, когда он был маленький. Ты же знаешь, Вика всегда покупала все самое лучшее, а я все складывала, не выбрасывала, думала: вдруг у нее еще будут детки...

Эдик вырос красивым высоким юношей. В пятнадцать лет он выглядел старше своих сверстников, крепкий и широкоплечий. Его черные волосы красиво лежали волной над чистым высоким лбом, черные брови и карие глаза не давали покоям уже многим девушкам, даже в старших классах. Цвет его лица, смуглый в детстве, стал светлее, но над верхней губой и на щеках уже определились черные волосики, которые его смущали, но он не знал, что с ними делать. Дед сказал, что если о начнет их сбривать, то они станут жесткими и превратятся в настоящие усы и бороду...

Прошло пять лет. Много воды утекло за это время. Изменилась жизнь везде: в магазинах пусто, на рынке цены сумасшедшие, люди на улицах улыбаются все реже, все больше озабоченных лиц, в очередях почти всегда вспыхивали ссоры. Особую атмосферу в настроение вносила война в Чечне. Родители обивали пороги военкомата, искали знакомства, чтобы уберечь своего сына от мобилизации на фронт: все чаще приходили цинковые гробы, хотя вслух не говорили, откуда. Многое изменилось и в жизни наших героев. Умер отец Насти, Семен...

Анна выслушала внука и улыбнулась: он еще не понимает, что девочкам порой нравится, когда мальчики пристают к ним – они так выражают свою симпатию. - А тебе никакая девочка не нравится в твоем классе? – спросила она, поглаживая его по голове. Эдик смутился, отошел от бабушки. Ему, конечно, нравилась девочка в его классе. Она отличница и, конечно, красавица: ее светлые волосы вьются надо лбом, а особенно ему хочется потрогать завитушки на шее... Но он не решается даже подходить к ней. Другие мальчишки могут толкнуть ее, дернуть за косу, которая у нее до пояса, а он не может...

Осень вошла в свой самый яркий возраст. Она словно модница наряжается в самые новые, самые яркие платья, украшает себя ожерельями винограда, рябины, бузины, румянит свое загорелое лицо, будто яблоко, ясно смотрится в синее зеркало рек и озер, укрывается легким утренним туманом... На восходе солнце будто выпутывается из него, раздумывая, стоит ли начинать движение, но все-таки медленно идет, по пути забираясь в кроны деревьев, заглядывая за копны сена, послушно по ее просьбе согревая прижавшихся к карнизу воробьев, начинающих просыпаться под его первыми лучами...

Лена решила обустроить квартиру Саши, вернее, теперь их квартиру. Она вымыла окна, открыв их, сняла шторы, гардины, постирала их. Ей пока странно было чувствовать себя хозяйкой в доме Саши, как м называть его так. Иногда закрадывалась мысль о том, что вот так же она старалась обустроить все в доме Виктора. А теперь там хозяйничает другая... Притом не изменила совсем ничего – даже цветы на окнах остались те же самые. Или ей все нравится, или не собирается долго задерживаться там... Лена отмахнулась...