Алексей Витаков

Скажи-ка, дядя... Друг мусью.. Гул пушек. Торжество лакеев. Бросают русские Изюм И оставляют Балаклею. За шагом шаг. Видна вдали. Граница. Пыль, колёса, грузы. Дорога. Взрыв - столбом земли Навис над осенью Кутузов. ... Мы долго, молча... До поры. Серёга снайпер, он же - "Зяма" ... Привет вам, суки, от Пахры И от Московского Динамо. Он мент - Серёга Бородин, Хоть бывший. Бывших не бывает. Ушли колонны, он один В листву изюмскую врастает. Догонит, если повезёт. .. И берцы сам свои износит Он целит осени в живот. И сам становится - как осень. В дыму не видно ничего. Кутузов встал над пепелищем И глаз единственный его Бородина Серёгу ищет. Как эта осень не права! Он их прикроет. Пыль дороги. И пьёт изюмская листва Из перебитых ног Серёги.

Откуда взялся ты, кораблик, Такой весь белый пароход, Когда закат - в багровой марле, Когда кровит сквозь бинт восход, Когда льёт дождь в пустую крынку, Когда, под добрый анекдот, Насажен шмель на соломынку? - Нэхай он будэ виртолёт! Откуда ты, когда на выстрел Летит самоубийцей мир, Когда дошкольники по свисту Распознают калибры мин? Откуда ты, такой счастливый И лёгкий, как младенца сны, Такой далёкий от распилов, Не понимающий войны? Пришёл через какие двери? Как отыскал ты этот путь? Я вдаль смотрю, и я не верю, Себя пытаясь ущипнуть. Откуда? Призрак чьих погостов? Каких земель былая соль? У моря девочка-подросток. - Как величать тебя? - Ассоль. Обман. Не верю. Знать не знаю. - Какого чёрта! - говорю! Но вдаль Ассоль бежит по краю Воды и машет кораблю.

Третий фестиваль авторской песни и поэзии «Покровский собор» состоится 18 декабря 2022 в 17.00. Всё там же — в Гостином дворе, по адресу: Москва, улица Ильинка, дом 4. Предлагаем вашему вниманию интервью с председателем жюри фестиваля Александром Завеновичем Мирзаяном Заявку на участие в конкурсе можно подать на официальном сайте pokrovfest.ru, в разделе "главная". Бесплатный пригласительный билет на2 лица можно получить на официальном сайте pokrovfest.ru в разделе "Главная"!!

Здесь музыка и запах мяты. Здесь мы забыли о войне. И только два СУ двадцать пятых Напоминают нам о ней. Два самолёта. Деревенька. Старик плеснул в стакан Агдам: - Никак к дождю! Летят нызенько. Вздохнула бабка: - Не к деньгам. Закат лоснится алым крупом. Волна расходится с горой. За детским морем Мариуполь Распластан чёрною дырой. Вода и степь живут в соседстве. Всё как обычно, как всегда. Не пой: "Куда уходит детство? " Застрянут в горле "города". Бормочет ветер: "крибле, крабле...", Листая пыль, как словари. Не пой: "Куда плывёт кораблик? " И вдаль морскую не смотри. Седой баклан, луны заплата, Гитара, церковь, магазин. Гудит сквозь сон СУ двадцать пятый И возвращается. Один.

Стихи о Рыбинске Я в городе родном, и небеса Транслируют из детства адреса. И этот ворон в предзакатный час. Меня в чужие крылья не отдаст. Две долгих тени: биржи и моста Пересеклись навеки не спроста. Они на раз придумают сюжет. А ты, гляди, не попадись, поэт. Я в этой сети путался не раз - Узлом завяжет, прежним не отдаст. Свой призрак есть у города - бурлак. Одна старуха говорила так: - Кто пьяный и ведёт себя, как тать, Того бурлак под мост уносит спать. А коль не пьян, но тать ты - всё одно, Того бросает он к сомам на дно! " Плывёт баркас рисунком на песке. За папертью кончается проспект И Волги свет вдоль отчего плетня. В чужие волны не отдаст меня И та старуха, что в раю сейчас Меня в слова чужие не отдаст. И что бы я не вытворял порой - Своей разгульной юности герой, Куда бы не совал свой вредный нос, Бурлак всегда носил меня под мост.

Земля, где ветер, высунув язык, Из озера вселенную лакает. Где свой ворона потеряла крик И этот крик над пожнями летает. Где летом ночь по темноте грустит. За ветром филин повторяет фразы Где я, и первобытный мой инстинкт Приводит мысли к простоте рассказа Здесь шли бои и в беглых новостях Не то звучало, что в солдатских письмах. И лес глухой стоит здесь на костях, Как церковь без иконы и без смысла. Забытый дом, берёзка на крыльце. Карелия - в своём скупом наряде, Как женщина без счастья на лице, Но с твёрдым всепрощением во взгляде. Закаты, как безумные, горят. Торгует лещ брусникой на перроне. И жители задолго говорят: Кого где отпоют и похоронят. В пыли дорожной места нет словам. Куда поехать, коль стоишь у края? Здесь ангел пьёт со мной по вечерам. И чëрт за алкоголь меня ругает.

Ты жила у него на сетчатке глаз. И на внутренней стороне запястья, На огромной груди, на плече - анфас, Словно гимн любви и простого счастья. А когда уходил он на фронт, во тьму, Из последних сил синева светила. - Возвращайся скорей. - Ты сказала ему. Помнил он, как ландыши ты любила. Он вернулся спустя много, много лет. Ваши дети стали землёй и хлебом. Да и ты уж давно, обратившись в свет, Пришиваешь к рекам дождями небо. Поднимали его по частям наверх: Руки, ноги, череп пробитый, гильза. Над раскопом кружился и таял стерх, Отражаясь точкой в озёрных линзах. И стоял над карельским лесом густой, Золотой закат - не закат, а пламя. Он вернулся. И ландыши, как из той, Из забытой жизни легли на камень.

Запах гари. Воздух ломкий. Покосившийся блиндаж. Бегло рыщет по "зелёнке" Звук, одетый в камуфляж. Этот звук летит без цели, Ужасает города, Он на крышах, на качелях, На земле, на проводах, Он и в вëдро и в ненастье, Он подчас со всех сторон, Глубоко сидит в запястье И влетает в детский сон. То длиннее, то короче - От крыльца и до крыльца. А ещё приходит ночью В капюшоне, без лица. Он качается, как дембель. Ждёт, когда наступит день. И отбрасывает к вербе Тьмою собственную тень. Он стоит над сном и ветром, Не поймёт - как ни согни - Почему на вербных ветках Не кончаются огни.

Едем, едем, стелется Путь домой. А глазам не верится, Боже мой! В небо лес аукает, Пух от крон. Вот и церкви луковка, Дон-дон-дон. А была дороженька Нелегка. Ноги-мои-ноженьки От виска. На смертельном холоде Снилось им, Как идут по Вологде - Снег без мин. А была степь тёмная, Боем опалëнная, Ночка похоронная, Боль и стон. Но хранила луковка, На запястье буковка, Да сестрицы пуговка, Дон-дон-дон. Пятятся за Днепр враги. Лупит ТОР. Руки-ноги береги, Брат-сапëр. На смертельном холоде Как без них. ...................... Я хожу по Вологде На своих. ...................... Едем, едем стелется Путь домой. А душе не верится, Боже мой. Всё леса с болотами, Церкви звон. Да простят двухсотые. Дон-дон-дон.

Забирали меня в медотряд. Это было. Меня увозили. Дальней арты чахотошный мат. И дома, словно спины рептилий. Проступало лицо сквозь туман. Скажешь имя, сестрёнка? - Святая. Из бинтов усмехнулся Руслан: - Много их, а душка не хватает. Лупит бэха опасней и злей. Нам трёхсотых забрать бы скорее. Что за город? Мутанты аллей Выгибают железные шеи. Скажешь имя? Не можешь от ран Отойти. Валит дерево выстрел. Говорит, улыбаясь, Руслан: - Что ты! Девушка - это не быстро. Эй, не спи. Начинается дождь. Каково быть единственным сыном! Ты отцу обещал, что убьёшь Всех шайтани раджим л-ляхи мина. В небо бьют золотые шары. Рвётся воздух и вздыблена глина. Лунный блик на лице медсестры. - Что за город? - Моя Украина. Увозили меня в едкий дым. Ты прости уж, сестрёнка. Прощает. Л-ляхи мина шайтани раджим. Спи, Руслан. Я тебе обещаю.