Marga: просто история

- Что ты делаешь, ведьма, я же тебе, малышке, косы заплетала! - рыдала женщина, хватаясь за ее юбку. Девушка брезгливо отшатнулась. - Сколько мне причитается? - спросила она у солдат, оттаскивающих обезумевшую прочь. - Ты знаешь расценки, - сплюнул под ноги офицер. - Три тысячи за бабу и одну тысячу за довесок, - он кивнул на плачущего мальчика, крепко вцепившегося в мать. - Хочешь больше, приводи мужчин. Челесте цокнула языком. - Идёт, - сказала она, отворачиваясь от душераздирающей сцены. Она...

Сквозь полуопущенные веки он глядел на тонкий профиль спящей жены, на её светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Затаившись, он слушал её дыхание, мучительно громкое в ночной тишине. Минуты перетекали в часы, а он всё не мог уснуть. Задремав лишь тогда, когда серое предрассветное марево заполонило комнату. Очнувшись после короткого сна, он лениво потянулся и сел. И, откинув тяжёлое одеяло, не удержался от того, чтобы протянуть руку, коснувшись лица ненавистной женщины, лежавшей рядом. - А потом родители стали называть меня Санни - солнечная девочка...

- Кому нужна твоя беспородная, - ухмылялся маркиз. - Захочу, и десяток таких куплю сыну - пусть забавляется. А жениться не позволю! Оскорбленный Франсуа Кабаррюс стиснул кулаки. Его дочь - красавица хоть куда, и он найдет ей мужа! Франсуа Кабаррюс не любил дворян. Высокомерные и лживые, они всегда высоко задирали нос, даже когда приходили просить у него в долг. Переменчивая удача нередко выручала Кабаррюса, давая шанс разбогатеть, но купить заветный титул, о котором он так грезил, все не удавалось!...

- Вам лишь бы коровам хвосты крутить! Совсем одичали! - гневно хмурил брови Сергей Николаевич. - Не о том думаете! Варенька и Верочка покорно кивали отцу, но занятия своего не бросали. У них были свои тайны, делиться которыми они могли только друг с другом. У одной тайны глаза были синие-пресиние, а у другой - черные как самая темная ночь. Что же делать, если тятенька просто ничего в жизни не понимал - им-то виднее было гораздо лучше! В крови супруги графа Сергея Николаевича Толстого, Марии Михайловны Шишкиной, текла цыганская кровь...

- Только через мой труп! - отражался от каменных стен замка громогласный голос Иоганна. - Княгиня Лихтенштейна ни за что не будет еврейкой! Эльза мяла в руке кружевной платок. Слезы градом катились из глаз, и она даже не пыталась их сдерживать. Все, о чем она мечтала, рухнуло в один миг, и от наивных надежд остались одни обломки... Вильгельм фон Гутманн мог по праву гордиться собой: он прошел путь от оборванца из нищей еврейской семьи до руководителя крупнейшей угольной компании Австро-Венгрии...

Муж сдавил её железной хваткой, чтобы не посмела отвернуться. - Смотри, - приказал он, - смотри и запоминай. Вырваться было невозможно, и в безмолвном ужасе Гарриет зажмурила глаза, ощущая, как текут по щекам слёзы, оставляя на коже влажные дорожки. В семье сэра Томаса Монкриффа и его супруги леди Луизы подрастало 16 детей - восемь дочерей и восемь сыновей. Родители уделяли их воспитанию мало времени: едва очередное дитя покидало материнское чрево, как его передавали в руки нянь, а затем и гувернанток...

Кнут взвился, рассёк воздух и обрушился на спину. Столпившиеся слуги с насмешкой глядели, как, повизгивая, уворачивается барин, вздрагивая от не столь болезненных, сколь обидных ударов. Едва разъяренный Голицын, мстивший за любимую женщину, отъехал прочь, как Дмитрий Петрович Засецкий, поднявшийся из дорожной пыли и с сожалением осматривавший разорванный рукав, напустился на охрану: - Почему вы не стреляли? - Помилуйте, барин, - сокрушенно вздохнул самый смелый, тиская в руках шапку, - да ведь это не нас били, а Вас...

Девочка выла, сжавшись в жалкий комок. Удары сыпались на нее градом, и она не понимала, чем их заслужила. Над собой она слышала угрожающее рычание - как всегда, только его. Когда все кончилось, на Джини надели рубашку, в которой она не могла пошевелиться, и пристегнули к прутьям кровати. - Позорная девчонка! - расслышала она тихий, полный горечи голос от двери, но смысл слов так и остался ей неведом. Эта ужасающая история впервые стала достоянием общественности в 1970 году. Тогда, в один промозглый...

- Ты словно распустившийся цветок, дорогая Магдалена, - донёсся шепот из-за приоткрытой двери спальни. Катарина подошла поближе, чтобы слышать и видеть лучше, но лучше бы она этого не делала. От увиденного ей захотелось зажмуриться: ее сестра и чудовище из ее детских кошмаров. Такого просто не могло быть! Мужчина в черном одеянии одним своим видом внушал юной Катерине Фрауэнкнехт жуткий, необъяснимый страх. Девочка не могла заставить себя даже улыбнуться незнакомцу, стоящему на пороге и возвышающемуся над ней почти на две головы...

- Неужели я виновен? - Чарльз Дарвин вспоминал улыбку дочери, и сердце вновь сжималось от печали. Он не хотел расстраивать жену, но не говорить об этом не мог. Его ошибка неумолимо настигала его, разрушая жизнь и ломая всё, что было дорого. К своим тридцати годам Чарльз Дарвин, совершивший кругосветное путешествие и уже немало повидавший в жизни, наконец задумался о браке. Он разделил лист бумаги на две половины. На одной торопливо нацарапал - "Жениться". На другой - "Не жениться". И задумчиво вывел рядом, перекраивая мысли Гамлета, принца датского: "Вот в чём вопрос!"...

- С моим братом! Как ты посмела! - он захлебнулся собственным криком, вне себя от боли и ярости. Его любимая женщина застыла в объятиях другого. Ужасное зрелище, ранившее до глубины души. Взревев раненым зверем, он бросился на младшего брата. Клянясь, что отомстит обоим, жестоко его предавшим. Когда Джованни Лоренцо Бернини, знаменитый скульптор, к своим 38 годам покоривший Италию и прослывший папским любимцем, увидел Констанцу Бонучелли, молодую жену своего подмастерья, то не смог отвести взгляд...

Малышка была похожа на настоящую куколку - локоны золотых волос, круглое фарфоровое личико и огромные голубые глаза, в которых застыли слезы. - Давай возьмём ее себе, погляди, какая хорошенькая! - прочуствованно воскликнула дама, прижимая к груди кружевной платочек. - Вырастим ее своей любимой доченькой! Страдание невинного дитя тронуло и сердце мужчины. - Сделаем ее самой счастливой! - торжественно проговорил он. - Будет расти как настоящая принцесса! Отчего-то именно эти слова своего приемного...